– Я должен открыть тебе правду о той ночи в Кемберли.
– Ты всегда был честен со мной.
– В ту ночь ты потеряла голову от страсти, но все это подстроил я.
– Как?
– Я дал тебе зелье, которое усыпило твой страх. Я знал, что необходимо это сделать, поскольку ты очень боялась меня. Но на следующий день я ругал себя за это, увидев снова страх в твоих глазах.
– Меня охватила тогда такая страсть, что я испугалась.
– Надеюсь, ты простишь меня?
– Конечно.
Джерваль поцеловал ее.
– Теперь я вижу, что не безразличен тебе.
– Ты никогда не был безразличен мне, Джерваль, – прошептала она. – Я не могла уже выносить одиночества. А здесь так много всего произошло. И я так боялась за тебя! Я думала, что умру, когда тебя ранили в Назарете…
– Элеонора помогла тебе многое понять, – заметил он.
– Ты прав. Элеонора очень мудрая женщина. Благодаря ей я кое-что поняла.
– Впереди у нас вся жизнь. Между нами будут споры и разногласия, но также любовь и уважение. Если ты согласна на это, все у нас будет хорошо.
Потом они опять занимались любовью. Страсть Чандры казалась неутомимой, но наконец она сказала:
– Я должна отдохнуть. Ты не оставишь меня?
– Я не оставил бы тебя, даже если бы сарацины осадили Акру!
– Я люблю тебя, Джерваль, – прошептала она.
– Чтобы понять это, тебе пришлось проделать долгий путь. Ты помнишь об этом?
– Я не забуду этого никогда. Если уж я решилась на это, то на всю жизнь.
Вскоре они заснули, прижавшись друг к другу.
* * *
Проснувшись, Чандра поняла, что она одна. Ее охватила дрожь.
– В чем дело, дорогая? Я ушел, когда ты сладко спала, а теперь ты почему-то дрожишь.
Услышав голос Джерваля, Чандра сказала:
– Я… думала, что ты бросил меня.
– Я выходил на минуту.
Джерваль молча смотрел на Чандру. Ее золотистые волосы разметались по подушке, голубые глаза блестели, как озеро под лучами солнца.
– Ты прекрасна, дорогая, – сказал он. – Ты хочешь меня, Чандра?
– Я буду хотеть тебя всегда!
Он поцеловал ее.
– Да, так будет всегда, даже когда мы состаримся.
– Через пятьдесят лет, – пробормотала она, улыбаясь.
Он снова любил ее со всей нежностью, на какую был способен. Потом они лежали рядом, и Чандра ровно и спокойно дышала.
– О чем ты думаешь? – спросил он.
– О тебе… и о моем отце.
– Ты по-прежнему считаешь, что я похож на него? – осторожно спросил он.
– Не знаю, – неуверенно ответила Чандра. – Мне хотелось бы думать, что ты похож на него лишь… в лучшем.
– А если это не так?
– Тогда я не вынесу этого и захочу умереть.
Он привстал, опираясь на локоть:
– Я не святой. – Джерваль увидел, что его ответ задел Чандру. “Неужели она знает о Бери?” – подумал он. – Дорогая, я никогда не оставлю тебя, если буду знать, что ты ждешь меня.
– Даже тогда, когда я стану толстой и буду ждать ребенка?
– Даже тогда.
За шатром послышались голоса. Джерваль поцеловал ее и поднялся.
Глава 18
Рано утром Джерваль притянул к себе Чандру.
– Нет, дорогой, – прошептала она, – позволь мне уйти. Джоан ждет меня: у Элеоноры начались роды.
У Джерваля сон как рукой сняло.
– Я пойду с тобой. Эдуард, наверное, места себе не находит.
– И чем вы, храбрые воины, можете помочь?
Джерваль оделся.
– Я дружески поддержу его.
Оставив мужа с Эдуардом, Чандра подошла к постели Элеоноры.
– Я просила Эдуарда, чтобы он позволил бедняге Джефри хотя бы позавтракать, – спокойно сказала Элеонора. – Еще рано. – Она вскрикнула, почувствовав схватки.
Чандра подумала, что роды не так уж страшны, но тут Элеонора застонала и, задыхаясь, проговорила:
– Позовите Джефри, началось. А вы, Чандра и Джоан, оставьте меня.
– Нет, Элеонора, – возразила Чандра. – Мы будем здесь, с вами!
– Вы все равно мне не поможете. Когда все закончится, вернетесь.
Когда в павильоне раздался крик, Чандра побледнела.
– Что там такое делает Джефри?
Эдуард улыбнулся:
– Это кричит малыш, Чандра.
– А где Джерваль? Он сказал, что будет с вами.
– А где же Пейн? – спросила Джоан.
– Я отослал их. Меня раздражали их успокоения. Боже, они хуже женщин!
Когда Эдуард услышал голос ребенка, его глаза засветились от счастья, и он бросился в павильон. Чандра и Джоан последовали за ним.
Позже Чандра вбежала в свой шатер и закричала:
– Джерваль! Элеонора родила девочку! Она очаровательна. Знаешь, как ее назовут?
Джерваль улыбнулся:
– Как же назвали прекрасную принцессу?
– Джоан.
– Чудесно. Слава Богу, что Элеонора благополучно разрешилась.
– Ты выглядишь так же плохо, как и Эдуард, – заметила Чандра. – Ведь это не твой ребенок.
– Сядь ко мне на колени и успокой меня, – попросил Джерваль, – сегодня такое трудное утро.
– Эдуард так счастлив, – сказала Чандра, – он поцеловал Элеонору… прямо у меня на глазах… и говорил о своей огромной любви к ней. А посмотрев на дочь, он так глупо улыбнулся. Хочешь взглянуть на малютку?
– Сначала полежи со мной, Чандра.
– Но ведь уже день!
– Я не могу быть без тебя. Ты сделала меня своим пленником.
– Нет, – улыбнулась она, – это ты, дорогой, мой завоеватель.
– Ты считаешь, что я покорил тебя? – спросил Джерваль, заметив возбуждение в ее глазах.
– И ты еще спрашиваешь!
* * *
Эдуард сидел один в своем шатре, размышляя о том, стоит ли ему держать здесь аль-Хамила, эмиссара местного вождя, заключившего перемирие с рыцарями-христианами. Ему не терпелось увидеть Элеонору и их малышку Джоан.
Войдя в шатер, аль-Хамил, могучий сарацин с густыми черными бровями, поклонился Эдуарду.
– Что скажешь, аль-Хамил? – спросил Эдуард и указал на табурет. Повернувшись, чтобы взять бокал с вином, Эдуард заметил, как сарацин что-то вытащил. И тут же в плечо Эдуарда вонзился кинжал. Преодолевая боль, принц с яростным криком схватил сарацина за руку.
