Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
«Акрополис, 1954» — стояла подпись на оборотной стороне. Выглядел хозяин дома так же, как и сейчас. Рядом с ним застыли люди, которых Алиса никогда не видела.
Следующий портрет был еще интереснее. 1940 год. Немецкая оккупация Парижа. Сен-Симона она заметила не сразу. Основной фокус был на ряде немецких солдат с флагами Третьего рейха наперевес. Парижане стояли в стороне, без особого восторга глядя на парад. Сен-Симон замер у самого края портрета вместе с другими. Разглядеть его лучше не удавалось, но показалось, что его лицо было уже тогда таким же, как и сейчас.
Дальше висел еще более старый снимок какого-то поселения в Африке. Солдаты, женщины, дети — все вперемешку. Сен-Симон в шляпе сидит в шезлонге, опять где-то с краю, его почти срезали. Алиса подцепила раму и перевернула портрет. «Трансвааль, 1899».
Получалось, что это снято во времена англо-бурской войны.
В горле застыл противный ком. Алиса плавно опустила раму, и та вернулась на место.
Он был везде, во всех странах.
Менялись костюмы и декорации, а его лицо оставалось все тем же.
Последний снимок в конце зала был из фотостудии. Сен-Симон и неизвестный мужчина в викторианских фраках застыли перед фотографом, положив руки на плечо женщины с глазами, затянутыми бельмами. Фотография post mortem[24]. Женщина уже мертва. У второго человека были заостренный подбородок, курчавые волосы и причудливо загнутый нос. Его губы были чуть приоткрыты, точно он что-то говорил. Алису кольнуло странное ощущение узнавания. Уже в который раз оно возникало беспричинно, и от него тревожно сжималось сердце. Во взгляде второго мужчины было что-то неотъемлемое от нее самой.
«Лондон, 1850. Менахем».
Этого второго мужчину она уже видела в отражениях. Он склонялся к ней и что-то беззвучно произносил. Она многое отдала бы, чтобы услышать то слово, которое он пытался ей сказать.
Более ранних изображений быть не могло, так как фотографию еще не изобрели. Со смешанным чувством она двинулась дальше.
По этому дому можно было бродить вечно. Комнаты все не кончались. Ни одна не была заперта. Наконец Алиса добралась до какого-то зала, заставленного зачехленными статуями и вазами. Пробираясь вглубь, она ощутила знакомое покалывание в пальцах, и что-то в ней задрожало от нетерпения.
Алиса уже не шла. Ее вело.
В конце комнаты стоял большой круглый предмет на ножках, укрытый красивым расписным покрывалом. Она потянула за его край, предчувствуя, что там будет.
И уставилась в зияющую пустоту. Это был не просто черный кусок стекла — темнота внутри зеркала билась, как живое существо. Мгновенно ее веки отяжелели и глаза стали нестерпимо болеть, словно их вытягивали из глазниц.
Чернота была ей знакома. То же она увидела каким-то внутренним зрением, когда умерла Фрауке Галонске. Это же происходило в ее снах, в которых плескался мрак, походящий на бездонный колодец творения.
По лицу потекли слезы, непонятно отчего. Люк был прав. На это невозможно смотреть. Кажется, что на тебя уставилось абсолютное ничто.
Из дыры доносились голоса, похожие на нестройный хор. Они произносили чье-то имя, плескались вокруг его основы, как пенящиеся волны…
«Менахем…»
Алиса с трудом протерла глаза и отвернулась. Ей показалось, что они произносят ее имя.
Нельзя в него смотреть. Нельзя смотреть… пока ты жив.
Покрывало упало на зеркало, и голоса погасли, как огарок свечи.
Дальше Алиса действовала машинально, неловко утирая мокрые щеки рукавом кофты. Бесхитростный план утащить зеркало под мышкой оказался невыполнимым, но это не могло ее остановить. Кое-как она отодвинула горшки и статуи к стенам. Оставалось только понемногу двигать трофей к выходу.
Ушло добрых полчаса, прежде чем она дотолкала его до лифта, а затем и до веранды, безбожно царапая полированные половицы. За это время так никто и не появился.
Из этого складывалось не везение, а безмолвный ответ Сен-Симона, застывший в каждом предмете. Он дал ей карт-бланш. Хочешь — бери. Не хочешь — посмотри и уходи.
Алиса вернулась к машине и подогнала ее уже к самой веранде. С огромным трудом она погрузила зеркало в багажник, радуясь тому, что он оказался просторным. Больше всего она боялась случайно его разбить, ведь руки предательски дрожали от тяжести.
Но все прошло удачно, и она выехала на шоссе, не чувствуя, что совершила что-то неправильное.
Ангелы словно смотрели ей вслед.
***
— Алиса, ты здесь? — позвал Люк, и его голос эхом разнесся по всему холлу и близлежащим комнатам.
Чертов дом — если тут кто и есть, до него не докричишься. Люк заехал за своими шмотками для предстоящей фотосессии для буклета. График, как всегда, был ужасно плотный, но он надеялся увидеть ее хотя бы мельком.
В кухне было пусто и чисто.
Он машинально заглянул в холодильник, но там стояли только пиво и маринованный лучок. Отличный набор. Есть хотелось до чертиков.
— Алиса, ау… Пообедаем в городе? Ты вообще тут?
В спальне, однако, тоже было пусто. Какой бы бесшумной не была его гостья, но если ее нет, Люк это чувствовал. Тем не менее он еще раз прошелся по второму этажу, затем его взгляд скользнул вверх по лестнице. Может быть, она там, ловит свою золотую рыбку в отражениях? В такие моменты до нее вообще не получалось достучаться. С тех пор как она узнала о его диагнозе, стала торчать с зеркалами каждую свободную минуту. Это начинало напоминать какую-то одержимость.
Он поднялся и приоткрыл дверь мансарды. Три зеркала стояли полукругом, и вокруг них серебрились звездочки пыли. То, что было посередине, отразило, как он вошел.
Люк замер, сам не зная почему. Удивительно, но за последнее время зеркала почти не занимали его. Ну, есть и есть. Пусть себе стоят.
Он хотел было повернуться и уйти, но внезапно словно вмерз в пол. Позади него в отражении кто-то замер. Так же, как и в тот день, когда он только пришел к фрау Лаубе. Люк резко обернулся, сам не зная, что увидит, но на лестничной площадке было пусто.
Он стал медленно поворачиваться к зеркалу.
Тот, кто был позади, теперь стоял к нему лицом. Губы Люка дрогнули в слабой улыбке, а тело внезапно расслабилось.
«Ну вот и ты наконец. Спустя много лет ты меня услышала, Сабрина».
Третье зеркало отражает тех, кого ты хочешь видеть.
Она стояла перед ним как живая, с неизменной улыбкой. А глаза — как его собственные.
Люк уже не боялся. Ну разве можно бояться того, кого ты так хорошо знаешь?..
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
