— Неразборчивый? — Дэр удивленно посмотрел на свою тарелку, моргнул и улыбнулся жене. — Может быть, несговорчивый, но, надеюсь, достаточно разборчивый. Шарлотта!..
Шарлотта надула губы, глядя на стену столовой, где висела совершенно отвратительная картина, изображавшая джентльмена и егеря.
— Что? — спросила она таким резким голосом, что им можно было резать хлеб.
— Я говорил тебе сегодня утром, какая ты красивая?
Шарлотта слегка смилостивилась и посмотрела на него с высокомерным презрением:
— Нет, не говорил. Пожалуй, стоит добавить это к списку твоих несовершенств.
Дэр улыбнулся еще шире:
— А сказал я тебе, как возрадовалось мое сердце, когда сегодня утром я увидел тебя спящую рядом со мной?
Презрение растворилось в теплом свечении счастья.
— Нет, не сказал. Думаю, с твоей стороны это было крайне неучтиво.
— Ага. Но зато я наверняка упомянул исключительное удовольствие, полученное мной от упражнения «Египетское приветствие леди в полном сиянии утра»?
Губы Шарлотты изогнулись в легкой, но очень довольной улыбке, едва она вспомнила их первое супружеское упражнение. Оно оказалось всем тем, что обещала Вивьен ля Блу, и даже больше.
— Теперь я не смогу думать об игле Клеопатры без того, чтобы не вспомнить о тебе, — пробормотала она.
Дэр совершенно прав, размышляла Шарлотта, смущенно порозовев и глядя на него из-под ресниц. Если все идет, как положено, ванна после всего просто необходима. В глазах мужа появился блеск, уже знакомый Шарлотте. Она бы ответила на его взгляд, но Бэтсфоум выбрал именно эту минуту, чтобы внести в столовую чайник со свежим чаем.
— Потребуется ли вам сегодня утром карета, сэр? Я спрашиваю не ради себя — я-то с радостью предприму двадцатиминутную прогулку в конюшню, несмотря на то, что нижняя часть моей несчастной конечности словно разместилась на горячих углях и нескольких острых осколках стекла, и это вызывает ощущения, решительно похожие на агонию, в самой конечности, далее оно ползет змеей вверх, к моему правому бедру, обвивается вокруг той части тела, которую обычно называют торсом, пробирается сквозь селезенку, пульсирует прямо в легких, а заканчивается острой болью за левым глазом. Но, как я уже заметил, я буду счастлив предпринять прогулку в конюшню в дополнение ко многим другим обязанностям, которые вы так милостиво разрешили мне выполнять, чтобы было чем заполнить мой день, и, говоря по правде, я спрашиваю только для того, чтобы уточнить, потребуется ли вам Уиллс для сопровождения кареты. Видите ли, он упал с металлическим ведерком для угля, и его ливрея заметно пострадала. Но если вы, о благодетельный сэр, пожелаете воспользоваться вышеупомянутой каретой, я добавлю чистку мальчишки к своему длинному списку дел на сегодня, дел, которые, могу вас заверить, я непременно выполню таким образом, чтобы вы остались в неведении о мирской и утомительной ежедневной рутине, которой я, как и остальная прислуга, счастлив заниматься, чтобы ваше домашнее хозяйство шло с точностью часового механизма, как вы и требуете.
Дэр вытащил карманные часы и сверился с ними.
— Две минуты. Полагаю, Бэтсфоум, для тебя это рекорд. Учитывая твое прошлое представление, я не думал, что ты в состоянии упомянуть селезенку в монологе, длящемся менее шести минут. Восхищен твоей краткостью.
Бэтсфоум низко поклонился:
— Я, как вам известно, сэр, живу только ради вашего удовольствия.
— В таком случае ты наверняка придешь в восторг, узнав, что карета мне сегодня не потребуется. Я проведу весь день, работая над двигателем. К сожалению, я здорово отстаю от графика из-за несчастного случая с поршнями, поэтому пока никуда выходить не намерен. Шарлотта? Какие у тебя планы на сегодня? Я уверен, Бэтсфоум будет просто вне себя от радости, если ты добавишь ему еще немного дел, о которых он так любит распространяться.
Шарлотта перестала испепелять взглядом ни в чем не повинную тарелку и посмотрела на мужа.
— Но, наверное, ты не собираешься весь день провести за работой? Я надеялась, что мы сегодня появимся на людях, чтобы приглушить сплетни. Думала, мы покатаемся верхом в парке или в карете, если ты сможешь найти небольшой приличный фаэтон, потом пройдемся по магазинам, а вечером съездим в оперу. Этого достаточно, чтобы доказать всем, что мы чувствуем себя по-прежнему прекрасно, как и до того, как этот ужасный человек выдвинул свои нелепые притязания.
Дэр покачал головой. Его темно-синие глаза стали колючими и жесткими.
— Да я гроша ломаного не дам за то, что обо мне думает светское общество. И будь я проклят, если я стану им что-нибудь доказывать. Мне нужно работать над двигателем, Шарлотта. Жизненно важно, чтобы у меня остался хотя бы месяц на проведение испытаний. А чтобы я мог провести эти испытания, двигатель должен работать. Если всю следующую неделю я посвящу работе над ним — сутки напролет, то успею в срок.
— Может, я могу помочь? — с надеждой в голосе предложила Шарлотта. — Я с радостью отменю все планы на сегодняшний день, если ты хочешь, чтобы я помогла тебе с этой машиной. Ничто не доставит мне большего удовольствия, чем мысль, что я могу быть тебе полезной.
В глазах Дэра появилась паника.
— Это очень мило с твоей стороны, но сегодня мне будет помогать Джозеф, а Бэтсфоум позже внесет в чертежи все сделанные изменения, так что я благодарен тебе за желание помочь, но в этом нет необходимости.
Она ему не нужна. Он не хотел на ней жениться, потому что она ему не нужна. Шарлотта проглотила эту мучительную мысль и молча кивнула.
— Так что тебе совсем ни к чему менять планы, — добавил Дэр. — Можешь покататься верхом, пройтись по магазинам и съездить в оперу. Просто придется делать все это без меня.
— Я не хочу без тебя. — Она нахмурилась, и наплевать на морщины, которые непременно появятся после этого. Бывают случаи, когда нужно просто отбросить любые предосторожности, и это как раз такой случай. — Смысл был в том, чтобы появиться на людях вместе, беззаботными и счастливыми.
— Извини, но тебе придется выживать без меня. Бэтсфоум ждет, и, как ты уже слышала в душераздирающих подробностях, его укороченная конечность причиняет ему сегодня мучения. Тебе нужна карета или нет?
Шарлотта с трудом подавила гнев, вызванный его высокомерной манерой игнорировать мнение общества, как будто оно совершенно не имеет значения. В конце концов, он граф (и не важно, что говорит этот гадкий человек), а всем известно, что графы выше таких мелочей и не беспокоятся о том, что о них думают люди. А она его жена, и ее обязанность — следить, чтобы его репутация, также, как и ее, была на высоте. Так что она сама займется этим.
— А как насчет Притворщика?
Дэр поставил чашку.
— Кого?
— Притворщика. — Шарлотта неопределенно повела вилкой. — Ну, этого человека, утверждающего, что он твой кузен. Что ты будешь делать с ним?
