– Поговорить надо.
– А ты чего такой злой? Из-за Нины? Она хорошо себя чувствует.
– Да, про это тоже надо. Вадим признался. Он правда насиловал тебя в детстве. И встречался с твоей матерью.
– И не сказала же… Дочка под угрозой, а она не призналась. Вот же сука тупая. Пойдем, кофе попьем.
Катя налила кофе, но Миша не сел. Он все еще был сердит и опять повторил свое:
– Поговорить надо.
– Ну так ты говори уже, раз надо. – Катя опять залюбовалась. Очень хороший.
– Все это неправильно у нас получилось, не дело это все…
– Да без проблем вообще. Я же сама захотела.
– В том-то и дело! Я уж не знаю, как там у вас в вашей Москве принято, но я женщин уважаю. Ты же не потаскуха какая-то подзаборная, чтоб на второй день тебя в кабинете пользовать!
– А ты попользовал, значит? А я так, от души.
Миша растерялся окончательно.
– Значит, я теперь потаскуха… Эх, ну ладно. Сама виновата, – с наигранной досадой кивнула Катя. Почему-то было смешно и умилительно наблюдать за ним.
– Чего ты смеешься, я серьезно тебе говорю! Так отношения начинать нельзя. Надо поухаживать, в кино сходить, в ресторан. С родителями познакомиться.
– Ты познакомился. – Катя не могла сдержать улыбки. Очень хороший мальчик.
– Да не в том дело! – Рассмешить его не получилось. – Мужика протомить хорошенько надо, распалить, а то он почует легкую добычу, и ему потом неинтересно станет! Получил, и всё. А вы там в своей Москве совсем уже…
Катя поднялась и обняла его:
– Да, я вижу, как тебе неинтересно. – Катя закрыла глаза и провела щекой по его теплой и уже знакомой щеке.
20:09. Марина
Марина стояла посреди церкви и пыталась отдышаться – она почти бежала. Даже полы сегодня помыла быстрее – хотелось поскорее в церковь, поговорить с батюшкой и успокоиться. Но отдышаться не получалось – сладкий, густо пропахший ладаном воздух удушал, никак не освежая. Марина покачнулась, оперлась о стену и увидела, как из углов, будто почуявшие добычу крысы, хлынули к ней восковые старушки.
