– Я бы этого Вадима тоже допросил.
– Вдруг это правда он, а? Если Нина у него?
Катя вдруг бросилась по улице, Миша побежал за ней.
– Катя, подожди! Так нельзя! Это опасно, ордер нужен!
Но Катя уже не могла остановиться.
00:00. Нина
Нина не спала. Ее не спасли, а значит, бога нет. Ну что же. Придется выбираться самой. Эти дни она жила в каком-то тяжелом безвременье, постоянно проваливалась в дремоту и просыпалась, будто не до конца. Тяжелая безысходность накатывала волнами, волны удлинялись, пока не поглотили совсем.
Ну что же, теперь ей придется жить в подвале. Жить долго, может быть, несколько лет, ходить в это ведро, пить из этой бутылки, улыбаться ему, быть ласковой. Терпеть его прикосновения. Наверное, он потребует секса. Какое-то время можно будет врать, что ей все еще нет восемнадцати, но потом все равно придется. Нужно поторопиться, втереться к нему в доверие раньше. Влюбить его в себя.
Нина сможет, она же видела, как Наташка это делает, – тоже будет смотреть восторженно и хвалить. Соблазнительных жестов лучше не надо. По крайней мере пока. Вдруг он не сдержится и полезет к ней. Если и так, придется вытерпеть. Главное, не родить от него. Как это сделать, Нина не представляла, но решила, что если она забеременеет, то придется умереть. Впустить в мир еще одного маньяка – это уже слишком. Хорошо бы, конечно, выбраться, но действовать нужно осторожно. Надо расположить его к себе. И поаккуратнее. Он думает, что она наивная малолетка, он поэтому украл именно ее. Это удобно.
Вверху раздался шум. Нина вздохнула и села. Поправила волосы. Так. Нужно быть приветливой. Нужно обрадоваться, хотя никаких сил на это уже не было. Дверь медленно открылась. Нина приготовила приветливую улыбку и ахнула – сверху на нее смотрела Катя. Настоящая живая Катя.
02:13. Катя
Катя позвонила тете Свете и обрадовала: Нина жива, она в больнице, с ней все в порядке. Это был Вадим. Его задержали. Катя сейчас в участке, но скоро будет. Во все это трудно было поверить, но будто гигантская система боли и страха рухнула, и все завершилось как в голливудском слезливом фильме.
Миша вошел в кабинет, поигрывая ключами. Он тоже был рад:
– Это ж надо – и похищение раскрыть успели, и висяк старинный распутался! Надо будет дело поднять. А ты заявление писать будешь? Если напишешь, его могут невменяемым признать и в дурку упечь, так что надо промолчать, наверное.
Катя смотрела на Мишу и улыбалась. Она не слушала, просто любовалась – какой хороший мальчик.
– Ты это, со стола слезь, у меня ж тут документы.
Миша заметил, как Катя на него смотрит, и смутился. Подошел и попытался вытянуть из-под Кати папку. Катя обняла его и тихо прошептала:
– Спасибо.
– Да я чего? – не понял Миша, попытался отстраниться, но Катя его не отпустила, медленно поцеловала в губы.
Они занялись сексом прямо на его столе, он порывался погасить свет и запереть дверь, но не успел, Катя уже расстегнула ему ширинку.
Он отвез ее к тете Свете, но, кажется, до сих пор не понимал, что произошло и как себя вести. Катя поцеловала его и выскочила из машины. Было хорошо. Звезды покрывали все небо. Все закончилось, и секс вышел очень кстати. После физической близости Катя всегда чувствовала это особенное обнуление. Завтра новый день. С Ниной.
06:32. Нина
Нина дождалась батюшку у церкви.
– Ниночка, радость-то какая! – обрадовался он. – И где ж ты была?
– У маньяка, – ответила Нина спокойно. – Теперь меня освободили, и я пришла к вам.
– На исповедь? – не понял батюшка.
– Нет, я хочу стать священницей. Куда мне идти?
Батюшка погладил ее по голове, как маленькую, и улыбнулся:
– Так же не бывает. Сначала женщина становится послушницей, потом поступает в семинарию… Ты же раньше не любила церковь?
– Я и сейчас не люблю, – ответила Нина. – Но я обещала. Я обещала Богу, что если меня спасут, я уйду в монастырь и всю жизнь буду ему молиться. Меня спасли.
– Купила Господа, значит?
– Чего? – Нина правда не понимала. – Почему купила?
– Как на базаре. У вас товар, у нас купец. Освободишь меня – в монастырь уйду.
– Ну да, – кивнула Нина. – По-моему, это честно.
– Нет. – Батюшка засмеялся. – Господь не меняется, Господь дарует.
– Я тоже дарую. Ну, хотя…
Нина поняла, что батюшка вообще-то прав, как-то нехорошо получается.
– А мне что Ему подарить?
– Ты уже подарила. Честность свою. Обещание свое вот сдержать собиралась. Господу это приятно.
Нина постояла, не понимая, что ей теперь делать: она ушла из больницы с четким намерением уйти в монастырь, а теперь опять получалось непонятно.
– Иди домой. Мать твоя переживает очень.
Нина вздохнула и поплелась к дому. Тетя Света хотела уложить ее в своей комнате, но Нина забралась к Катьке. Сонная Катька поцеловала ее в лоб и обняла.
– Чего ты из больницы сбежала?
– Я в монастырь хотела уйти, потому что обещала богу, но батюшка говорит, что богу я не нужна. Он меня так просто отпустил. Но я все равно теперь буду терпеть и никогда ни в кого не влюблюсь.
– Вот ты балда, – улыбнулась Катька. – Еще как влюбишься. Ты поедешь со мной в Москву, поступишь там в колледж, потом в институт. Там знаешь как здорово, тебе понравится.
Дальше Катька не рассказала – опять заснула.
10:26. Катя
Катя проснулась поздно. Нины рядом уже не было. Дома вообще больше никого не оказалось. На кухне Катя нашла заботливо приготовленный для нее тетей Светой завтрак. Она уже хотела достать телефон, чтобы узнать, где все, но посмотрела в окно и увидела на лавочке перед домом Нину. Она сидела там с мальчиком, и они обнимались.
– Не влюбится она, как же… – улыбнулась Катька и включила чайник.
Она смотрела в окно и любовалась сестрой – нашла же. Как нашла? Каким чудом вспомнила? От этого внутри было так хорошо и спокойно, что у всех ее страданий появлялся смысл. Все было нужно для этого, и гипноз этот дурацкий, и Даниэль, и даже астрофизик. Все собралось в одну точку и привело к тому, что ее сестренка сидит сейчас на лавочке и неловко обжимается с одноклассником.
Катя подумала, что вот это, наверное, и есть Бог – одна маленькая точка пересечения, когда все случайное вдруг собирается воедино, накладывается и приводит к счастью. И это было хорошо.
В дверь постучали. Катя напряглась. Наверное, это мать. Надо будет не пускать ее к окну, а то понесется на улицу, устроит сцену. Но это был Миша. Он стоял перед Катей, почему-то сердитый, и держал в руках букет. Сунул его расхохотавшейся Кате и вошел:
