Самая своеобразная, если не уникальная, черта средневековой Шотландии — соседство и взаимодействие феодальных отношений с клановыми. Понятие «клан» уже давно употребляется как синоним слова «род». Но в строгом смысле клан — не всякий род, а только тот, что сложился на шотландской почве в VI–XVI вв. К сожалению, из-за редкости ранних гэльских источников нелегко составить полное представление об этой живучей, архаичной и в то же время достаточно гибкой социальной форме, хотя я и постарался ее обрисовать в одном из разделов третьей главы. Трудно не согласиться с проницательным замечанием Т. К. Смаута, что «различия в общественной структуре между Highlands и Lowlands состояли большей частью в акцентах — «горное» общество основывалось на родстве, преобразованном феодализмом, а “равнинное” общество — на феодализме, смягченном родством». Во всяком случае, известно довольно для заключения, что клановой системы в ее шотландском обличье не было ни в Ирландии, ни в Уэльсе, ни тем более в Англии.
Определить место Шотландии в средневековой Европе помогает ее географическое положение в треугольнике Ирландия — Англия — Норвегия. Действительно, все три страны не только оказывали на нее сильное и продолжительное влияние,[96] но и стали местом исхода в Шотландию многочисленных переселенцев. Вместе с тем возникновение Королевства Скоттов — не просто итог соединения трех заимствованных традиций (нельзя забывать о культурном своеобразии местных племен пиктов и бриттов). Условия Шотландии неповторимы, и уже вскоре проявились значительные расхождения с соседними и во многом родственными государствами. Прежде всего сказались природно-экономические отличия: Шотландия была богаче Норвегии, но беднее Ирландии и Англии. Не менее важно и то, что в Шотландии сложилась настолько прочная государственность, что, не в пример Ирландии и Норвегии, она не оказалась под иноземным владычеством. Об англо-шотландских различиях уже было сказано немало.
Интересно сравнить Шотландию с еще одной, более отдаленной от нее горной страной — Швейцарией. Их объединяет и сходство природных и экономических факторов, и пестрота местных условий и этнокультурных групп, и вековая отважная борьба за свободу с могучим внешним врагом, будь то Плантагенеты или Габсбурги. Правда, Шотландия издревле развивалась как единая монархия, а Швейцария — как федерация кантонов-республик. Не могли быть тождественными и их феодальные системы. Но в обеих странах почти одновременно наблюдалось явление, которое в XIII в. набирало силу в разных частях Европы, — эволюция самосознания и средневековой народности, что и стало, как уже отмечено, главной причиной войн за независимость Шотландии и их исхода.
Первая война за независимость длилась, если не считать нескольких лет затишья, тридцать два года (1296–1328 гг.). Ее можно разделить на четыре этапа.
I. 1296 г. Поражение малочисленной «баронской» армии Джона Бэллиола при Данбаре и быстрое подчинение страны Эдуардом I.
II. 1297–1305 гг. Восстание Уильяма Уоллеса на юге, Эндрю Морея — на севере. После Фолкеркской битвы (июль 1298 г.) руководство переходит к Хранителям Шотландии Брюсу, Комину, Лэмбертону, Соулсу и другим магнатам.
III. 1306–1314 гг. Восстание Роберта Брюса. После первых неудач он побеждает англичан при Глен Труле и Лоудон Хилле, с успехом ведет гражданскую войну, освобождает шотландские бурги, с 1311 г. совершает набеги на Англию.
IV. 1314–1328 гг. Победа в величайшем сражении войны при Бэннокберне (23–24 июня 1314 г.) дает шотландцам полное превосходство. Боевые действия, переместившись в Англию и Ирландию, складываются в пользу Брюса и венчаются признанием независимости Шотландии по миру в Эдинбурге-Нортэмптоне в 1328 г.
Каждый этап различается как в военно-стратегическом отношении, так и по расстановке политических сил. Войны не были чисто британским делом, и с самого начала к ним были причастны короли Франции и Норвегии, папство, ирландцы, фламандские и ганзейские купцы и т. д. Эти события нашли отклик в «Божественной комедии» Данте, где есть такие строки:
«Там узрят, как гордыня обуяла Шотландца с англичанином, как им В своих границах слишком тесно стало».
Известная хроника флорентийца Джованни Виллани (ок. 1276–1348) также отмечает, что английский король не сумел подчинить «Руберто ди Бузо», который со своими приверженцами укрылся в шотландских горах.
Но прежде всего следует определить внутреннюю основу освободительного движения. В 1296 г. Эдуарду I противостояли только шотландские бароны (и то лишь немногие) со своими феодальными отрядами. С 1297 г. борьба стала всеобщей и охватила подавляющее большинство шотландцев от самого короля Роберта и знатных лордов до горожан и крестьян. Очевидным поводом такой мгновенной перемены явились меры английских властей, которые попирали права всех сословий Шотландии. Более глубокое объяснение кроется в том, что Шотландское королевство возникло и веками развивалось независимо от Англии, со своими языком и культурой, общественно-политическим и экономическим строем. Поразительно, что в стране, которой, на первый взгляд, так недоставало сплоченности и единства, англичане смогли опереться лишь на ничтожное число сторонников из высшей знати. Тринадцатый век ускорил становление шотландской народности, и на пороге XIV столетия буквально вся страна взялась за оружие. Сопротивление не прекращалось и тогда, когда шотландский король был низложен, а его полководцы разбиты или пленены. Лишившись своих вождей, шотландцы говорили, что держат свои земли «ото Льва» и бьются за него: королевский герб стал символом свободы от иноземного господства, символом шотландской народности.
Графы и бароны были наименее последовательны. Не без оснований опасаясь за свои английские земли, они нередко преследовали личные выгоды и корыстные интересы. Одни (графы Энгус и Марч, отец Брюса лорд Эннандейл) преданно служили Эдуарду I, другие выжидали, третьи не раз переходили с одной стороны на другую. Пертширский барон Уильям Олифант, бесстрашный защитник Стирлинга в 1304 г., после пятилетнего заточения в Англии оборонял Перт уже от имени Эдуарда II, но затем присягнул Брюсу, бился за него при Бэннокберне и скрепил своей печатью Арбротскую декларацию.[97] И все же среди баронов нашлись лучшие вожди шотландцев: Эндрю Морей, Джеймс Дуглас, Джон Соуле, Саймон Фрэйзер, Томас Рэндолф и многие другие, как и сам Роберт Брюс — благородный граф Кэррик, хотя англичане и высмеивали его как «мужицкого короля» (King Hob).
