Книга Биография любви. Леонид Филатов - Нина Шацкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Слабо сжал мою руку, и на лице появилось выражение непередаваемого страдания, страшного понимания. А я услышала в этом его крик о помощи: «Нюсенька, я умираю, спаси меня!..» А может быть, еще что-то, о чем никто никогда не узнает. В чуть приоткрытых глазах стояли слезы. Я бросилась к его лицу, обняла родную голову и в безумном состоянии стала целовать — мне уже было плевать на кого бы то ни было, — лепеча о чем-то главном, прося, умоляя, желая оказаться вместо него на его месте: «Только живи, Лёнечка, только живи! Я без тебя умру…»
Это продолжалось несколько секунд, после чего он в последующие дни уже ни разу не приходил в сознание.
В следующий мой приход я обнаружила, что Лёнина левая рука стала походить на надутую резиновую перчатку В ужасе зову врачей, у Лёнечки начался отек, почка стала отторгаться. Приехала коляска с УЗИ, повозили по руке аппаратом. «Проток от шеи к руке — нормальный», — равнодушно сказали и равнодушно укатили. На другой день и другая Лёнина рука потеряла свое прекрасное очертание. Позднее Лёня Ярмольник сказал мне, что за три дня он знал, что это — конец. А я все ждала, ждала чуда, которое непременно должно было случиться.
Говорили, что в церкви на Таганке люди становились в очередь, чтобы поставить свечи за здравие Лёни, мест для которых не хватало.
24 октября по дороге в ЦКБ у моей машины отвалилось боковое зеркало — к несчастью. Все эти дни я находилась, по-моему, на грани безумия. Я вдруг сдалась, перестав быть собою, чего до сих пор не могу себе простить. Услышав 13 октября заключение «скорой» о хрипах в легких, из меня вдруг ушла та энергия, которая помогала мне бороться за жизнь Лёни тогда, перед операцией в Шумаковском центре.
26 октября
Ранним утром я вдруг ощутила ужасную тревогу и дикий страх перед звонком в больницу. Телефон, как живая змея. Я смотрела на него, преступно оттягивая время на известный набор страшных цифр. Спасибо — рядом моя подруга Лена,[86] которая в этот и последующий мой тяжелый период вместе с Альфирой Терещенко[87] в буквальном смысле меня спасали. Лена что-то говорит, я, очевидно, что-то отвечаю, ничего не понимая, понимаю лишь одно: надо звонить и звонить срочно. Так, наверное, чувствуют себя приговоренные к расстрелу Мысленно прошу Лёнечку: «Потерпи, родненький, я сейчас приеду, подожди, вот только позвоню…» Что со мной, Господи? Возьми же, наконец, трубку, звони! Минут пять — вечность! — дико гляжу на телефон. Мне страшно. Телефон превратился в маленькое опасное чудовище. Все! Поднимаю трубку, набираю номер, дыхание остановилось. На том конце провода сняли трубку.
— Я жена Леонида Филатова. Скажите, как…
Не дали договорить и холодным металлическим голосом:
— Скорей приезжайте. Вы можете опоздать… умирает.
Прошло два с лишним года, а мне до сих пор слышится этот голос с последним мертвым словом. А я не допускала мысли, что это может случиться. Во мне жили только страх, ужас и, несмотря ни на что — Надежда. Дорога в ЦКБ превратилась в адскую гонку. Чуть отъехали от дома — протяжно завыла собака. Рыдания, какие-то звериные звуки не давали дышать, слезы стирали дорогу и опять, как после того судьбоносного сна, который навсегда связал меня с
Лёней, — успеть! Дома, деревья — все вокруг смешалось в общую кашу Я плохо соображала. Не дай Бог, не успею. Нет, успею!.. Я успею! На шоссе — пробка, но я на большой скорости летела вперед, почти ничего не видя перед собой, обгоняя машины, то справа, съезжая на обочину, то слева. Лена вжалась в сиденье и позднее рассказала мне, как ей было страшно, что «уже мысленно прощалась с жизнью». Въехали на территорию больницы. Раздевалка-бахилы-рыдания. Я летела, как сумасшедшая. Вбегаю в палату. Почему у меня не разорвалось сердце? Лёнечка лежал, с головой закрытый простыней. Откидывают простыню, и вижу мое самое дорогое лицо на свете бордового цвета, почти круглым от отека. Лёня умер от отека легких и отека головного мозга. Я просунула руку под его голову, она доверчиво уткнулась мне в плечо. Потом я прижалась щекой к его еще теплой щеке и… Остальное не поддается описанию. Мне не хотелось жить.
Потом были похороны с военными почестями и караулом. За время болезни Лёня Ярмольник открыл банковский счет и все заботы о похоронах взял на себя. «Ни о чем не думай, я все сделаю сам», — сказал он мне. Жаль только, что он не позволил снимать похороны на кладбище. Прости, Лёня, если в чем-то твои и мои желания не совпали. Я в жизни делала и все еще делаю много ошибок, но по отношению к моему Лёне я все делала, по-моему, правильно, — за исключением отправки его в ЦКБ.
Как бы то ни было, я всегда буду тебе и Яну Геннадиевичу благодарна за все, что вы сделали для Лёни, а значит, — для меня.
Осень 2005 года. Хожу по нашему саду на Николиной. Вот по этой дорожке, ты, Лёнечка, быстро ходил, радуя и веселя нас с мамой, корча разные смешные рожицы. Вот за этим столиком в окружении трех берез мы пили чай или кофе, разговаривая обо всем, что нас волновало, строя планы на будущее…
Сейчас я сижу за этим столом одна. Посаженный рядом, специально для тебя, розовый куст этим летом подарил мне только одну, но прекрасную, алую розу. Я постоянно с тобой разговариваю и очень много — за тебя и за себя — курю.
Смотрю на дорожку, и мое воображение отчетливо рождает твою фигуру Ты идешь очень быстро молодой, красивый, — тебе лет 35, ты улыбаешься, подходишь совсем близко, садишься напротив, и начинаю плакать. Тебе кажется это странным, на лице появляется извиняющееся выражение. Смотришь вопросительно-ласково, и я слышу родной голос: «Нюсенька, покулим?» Закрываю лицо руками, чтобы заглушить рыдания, и крик в никуда: «Я люблю тебя, Лёнечка! Мне очень без тебя плохо…»
Но ты не слышишь меня, ты быстро уходишь, не оглядываясь. Обернулся только у калитки, обозначив «салочку». На лице — безжалостно-озорная улыбка. И вот я уже не вижу тебя, только мои уши улавливают где-то высоко в небе жалобные звуки…
____________________
Кто в этот день еще не покинул Николину Гору, тому посчастливилось видеть на небе стан журавлей. Жалобно и призывно курлыча, они прощались с нами, а мне казалось — со мной.
И летел, как будто отставший от своих, один журавлик.
23 сентября. Пятница. 2 часа 15 минут. Два-три дня дивных, теплых, почти жарких.
Как магнитом, меня притягивал к себе этот журавлик. Он догонял основную стаю. И догнал. И был в центре. Кто ты, родненький?.. А вдруг…
Вскоре после кончины Лёни я решила установить на его могиле памятник. Первый проект предложил гениальный Д. Боровский, сбор средств брал на себя Л. Ярмольник. Однако от этого проекта я отказалась после того, как в Московской патриархии мне сказали, что лежащий на земле крест не в традициях православия, к тому же у этого креста по проекту отсутствовали две малые перекладины, что превращало его в католический. Плохо было и то, что лежащий крест и ограда должны были быть не более 40 см высотой, т. е. зимой они оказались бы полностью засыпаны снегом. Многие
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Биография любви. Леонид Филатов - Нина Шацкая», после закрытия браузера.