Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
Потом она на короткое время приедет в Тирасполь, чтобы привести дела в порядок, поменять квартиру на Кишинев и уехать навсегда. Растить Ирочку ей будут помогать родители. А Светлана станет много работать, бывать дома наездами, и дочка вырастет практически без нее.
Но судьба, как бы устыдившись того, что причинила столько незаслуженной боли, приготовила ей подарок: вспыхнувшее с новой силой чувство к своему Принцу, новый «виток» их отношений. Лотяну, как Онегин на балу, был поражен, увидев перед собой не вчерашнюю наивную и несмелую деревенскую девочку, а повзрослевшую и много пережившую красавицу, с печалью и житейской мудростью в прекрасных темных, как глубокие омуты, глазах. «Все возвратилось на круги своя», — скажет потом Светлана. И хотя она много снималась у других режиссеров, свои лучшие роли сыграла все-таки у Лотяну. Спустя много лет она задаст себе вопрос, на который до сих пор так и не может найти ответа:
— Почему с ним я достигала определенной планки, а с другими режиссерами не получалось? Ведь я оставалась такой же, как была… Эмиль всегда подходил ко мне с завышенными требованиями. Даже когда мы были вместе, на съемочной площадке он не относился ко мне, как к близкому человеку, — я была для него такая же актриса, как все. Но только требований ко мне было больше. Он жесткий человек, а я ранимый. Он мог сказать что-то обидное и оскорбительное, но я никогда на него не обижалась, потому что понимала, что он знает, что я могу больше, прыгнуть еще выше. Я готова была все стерпеть ради результата и все прощала, потому что знала, что есть экран и то, что останется в истории. А все остальное уйдет. Когда заканчивался съемочный день, он становился совершенно другим человеком — нежным и ласковым, добрым. Он умел дарить радость.
Главная роль среди главных
Светлана сыграла у Лотяну в «Лаутарах», в фильме, который получил серебряную награду в Сан-Себастьяне. А потом в 1975 году был «Табор уходит в небо».
— Когда Эмиль дал мне сценарий «Табора», я, честно говоря, думала, что буду играть вторую роль. Самое смешное: читала сценарий и не понимала, что это для меня. Мне и в голову не могло прийти: такая роль!.. Думала, что на роль Рады он пригласит какую-нибудь московскую артистку. Тем более что в Кишиневе не утвердили этот сценарий: «Неактуально», «Не такие темы нужны советскому киноискусству»…
Но тут опять вмешался Его Величество Случай: директора киностудии «Молдова-фильм» Леонида Мурсу приглашают директором экспериментального кинообъединения «Мосфильма», где художественным руководителем был Григорий Чухрай. И он предлагает Лотяну реализовать идею с «Табором». Тома вызывают в Москву на пробы. Потом на повторные. Видимо, ее утверждение на главную роль не прошло гладко, но режиссер настоял на своем.
Этот фильм назовут лучшим в творческой биографии режиссера, а цыганка Рада станет визитной карточкой актрисы. Фильм получился ярким, праздничным, пронизанным вольной цыганской поэтикой. Но за видимой легкостью скрывался тяжелейший труд всей киногруппы, и в особенности главной героини. Чтобы выработать танцующую цыганскую походку, ей приходилось часами ходить с грузом на ногах и голове, без дублерши выполнять сложные трюки, что едва не стоило ей жизни. В этой роли мало слов, больше выразительной пластики. Позже актриса признается, что именно это больше всего ей нравится и что вообще мечтает сыграть в картине, где нет ни одного слова, но все понятно за счет мимики и жеста. Она считает, слова на девяносто процентов состоят из лжи, а вот глаза, жесты, поступки людей не лгут.
— За «Табор», где я пела, танцевала и чуть не погибла во время съемок, получила девятьсот рублей. Человеческая жизнь у нас тогда вообще ничего не стоила.
Да и проблем со сдачей картины было немало: Лотяну наотрез отказался вырезать сцену, где Рада предстает с обнаженной грудью — по тем временам чуть ли не порнография! Но скрепя сердце начальство уступило, и фильм вышел на экраны. И занял первое место в прокате. Светлану Тома зрители назвали Лучшей актрисой 1976 года. А потом на фильм, как из рога изобилия, посыпались призы и награды — всего около тридцати. Возможно, и не рекорд, но число говорит само за себя.
Конечно, эта роль стала для Светланы подарком судьбы. И проклятием. Потому что мало кто понимал, как тяжело ей было жить с этим грузом, бременем славы одной роли. Она чуть не оказалась придавленной им.
— В этой жизни все так многомерно и непросто, и всегда есть две стороны медали. Если положить на одну чашу весов Раду, а на другую — все остальное, что я сделала в кино, то первое перевесит. Но это и счастье и беда, если рассматривать этот успех с той точки зрения, что можно было и после «Табора» сделать что-то равноценное…
Получилось так, что вся дальнейшая творческая судьба Светланы Тома и зрителями, и режиссерами втискивалась в прокрустово ложе этой роли.
— Мне было очень трудно вырываться из этого круга. Зрителя я понять могу: ему это очень понравилось, и он ждал продолжения. Доходило до смешного: когда я по линии Бюро пропаганды советского киноискусства приезжала на очередную творческую встречу и выходила на сцену в своем обычном виде: в очках, с хвостиком на голове, в нарядном платье или костюме, — зритель разочаровывался. Они хотели видеть меня в цыганской юбке и пестром платке. Я протестовала, стремясь доказать им, что я актриса и могу что-то еще кроме Рады. Но они свистели, кричали, требовали своего. Сколько сил уходило, чтобы завоевать зал!
Но зрительская любовь, как и любая другая, бывает очень жестока. Причины ее возникновения и собственные законы развития никак не могут быть постигнуты с точки зрения холодной логики. В какое-то время в каком-то месте вдруг все складывается именно так, и неуправляемый энергетический поток взрывается гейзером в небо — и рождается любовь. Диктующая свои правила и эгоистично требующая взамен полной отдачи. Так все пересеклось в Раде: вот она — женщина-мечта, роскошно прекрасная в дешевых пестрых тряпках, босая, порой голодная, но независимая и царственно гордая. Мужчины видели в ней недостижимый идеал, а каждая женщина в глубине души верила, что способна на такую же сумасшедшую стихию чувств.
— Я не имею права проклинать Раду, я ее люблю. Мне самой эта женщина нравится, но я, Светлана Тома, не такая. Мне потом много раз предлагали играть цыганок, но это были «бытовые» роли, а я не умею играть «приземленных» женщин. Не то чтобы я этого не умею, но не люблю.
Пересечения случайные и закономерные
Звездный творческий тандем Лотяну — Тома благодаря фильму «Табор уходит в небо» навсегда останется в истории отечественного кино и памяти зрителей, а вот личный — рухнет. На следующий год режиссер приступит к работе над новым фильмом «Мой ласковый и нежный зверь», в котором главную роль отдаст шестнадцатилетней учащейся Воронежского хореографического училища Галине Беляевой. Она займет главное место и в его сердце. Светлана Тома снова сыграет в этом фильме роль цыганки, роль, от которой в конечном счете останется пунктир: почти все эпизоды с Тиной безжалостными режиссерскими ножницами будут отправлены в корзину.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
