Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
После того как была освобождена Яунелгава и части дивизии вышли к Западной Двине, я получил по телефону приказ Городинского немедленно форсировать реку и освободить на том берегу город Скривери. Откуда взялась такая прыть? Мы должны были нарушить границы фронтов, форсировать немедленно широкую водную преграду без переправочных средств! Форсировать реку мы, оказывается, должны были на рыбачьих лодках, которых нигде на протяжении 10–15 км на берегу не было.
Сам бы Городинский, я уверен, на такой шаг не решился бы. Видимо, был приказ сверху, который он, даже не подумав о наших возможностях, передал, как свой. За эту операцию было заплачено многими человеческими жизнями. Мало того, как только мы форсировали Западную Двину и помогли частям 2-го Прибалтийского фронта освободить Скривери, нам было приказано немедленно переправиться обратно и форсированным маршем сосредоточиться в районе Вецмуйже, за несколько десятков километров от места высадки. Очень многое из подручных переправочных средств было унесено рекой после высадки под огнем противника. Для переправы частей дивизии оставался один-единственный паром небольшой емкости. Когда я об этом доложил, начальство было недовольно.
За операцию по форсированию реки ни один человек в дивизии не был награжден или отмечен приказом. Все делали вид, будто ничего не произошло. Уже потом мы настояли на том, чтобы особо отличившиеся были награждены орденами Красного Знамени.
Но, несмотря ни на что, в дивизии гордились тем, что смогли выполнить такую сложную операцию по форсированию Западной Двины. Это вселило в бойцов уверенность в своих силах.
Колеса вагонов продолжали наматывать километры. В дороге думалось о том, до чего руки не доходили в нашей напряженной, походной, военной жизни, о том, что накопилось в душе. Под стук колес можно было «остановиться и оглянуться…».
Проехали разрушенный Минск. Стало ясно, куда нас везут…
Меня уже давно волновал вопрос о санитарном обеспечении боя. Как в первых, так и в последующих боях, особенно в 1942 году, санитарные батальоны и полковые медпункты не справлялись со своими задачами. Малочисленные по своему штатному составу, они не могли выполнять ту огромную, тяжелейшую работу, которую были обязаны делать. Еще хуже обстояло дело с санитарами: они не умели выносить раненых из огня, хотя работали самоотверженно, не считаясь ни с какими трудностями. Санитары были плохо, а зачастую совершенно не подготовлены и физически не сильны. В результате многие из них гибли вместе с теми, кого пытались спасти.
Военный опыт показал, что солдат идет в бой и сражается более уверенно, когда знает, что в случае ранения его не оставят под огнем на поле боя. Это всегда волновало бойцов. Помню, в 1942 году я принимал пополнение из выздоравливающих, и меня часто спрашивали:
— А у вас выносят из боя раненых?
На тактических учениях в мирное время раненых не бывает, поэтому и выносом их с поля боя не занимаются. В плане санитарной подготовки бойцов обучали оказывать первую помощь: делать простейшие перевязки, накладывать шины и т. д. Этим, надо сказать, занимались сугубо формально. Служба санитара считалась немудреной, поэтому туда брали людей, негодных к строю.
В 1943 году санитарной подготовке стали уделять больше внимания. Очень важно научить каждого солдата выносить раненых в любое время года, а офицера — организовать это сложное дело.
Что касается санитаров, то, на мой взгляд, их нужно подбирать из числа лучших солдат, ведь боевые условия предъявляют им повышенные требования. Они должны обладать большой физической выносливостью, ловкостью, смелостью, уметь маскироваться и мастерски продвигаться ползком. Они должны прекрасно знать правила выноса и вывоза раненых и зимой и летом.
17 декабря 1944 года наш пятый эшелон наконец прибыл на станцию Минск-Мазолевский. Вслед за ним пришел последний, шестой эшелон. После марша дивизия сосредоточилась на польской земле в районе Парывас.
Здесь мы узнали, что в составе 98-го стрелкового корпуса 61-й армии наша дивизия вошла в состав 1-го Белорусского фронта, которым командовал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.
С первого шага представления и до выхода в район сосредоточения было видно, что мы попали на тот фронт, где царят дисциплина, порядок и забота о войсках.
311-я дивизия передислоцировалась в новый район Одуб — Стара Воля — Стасимск — Жабинец, что в 20–25 км восточнее реки Висла.
Висло-Одерская операция
Декабрь 1944 года — январь 1945 года
Великая Отечественная война дала много замечательных примеров боевых операций. Одни из них дошли до наших дней, а другие, в силу различных обстоятельств, остались неизвестными. На этих страницах моих воспоминаний я хочу рассказать об одном мало известном эпизоде из Висло-Одерской операции, который с точки зрения смелой творческой инициативы, разумного риска и боевой активности, как мне кажется, отвечает современным требованиям ведения боя.
В декабре 1944 года войска 1-го Белорусского фронта, занимая восточный берег Вислы и имея на левом берегу два плацдарма, готовились к новой стратегической операции по разгрому вражеской группировки на Берлинском направлении и освобождению Польши.
В последних числах декабря командиры соединений 89-го стрелкового корпуса были вызваны в штаб армии. Командующий армией генерал-полковник П. А. Белов ознакомил нас с предстоящей операцией и поставил задачу корпусу: сменить на Магнушевском плацдарме части 29-го гвардейского стрелкового корпуса на участке устье реки Пилица — Загробы. Имея боевой порядок в три эшелона, корпус должен был форсировать реку Пилицу и прорвать оборону противника на участке Пшилот — церковь в Остроленка. Задачей первого дня ставилось овладеть рубежом Подгужице, Борове и (исключительно) Гонски. К исходу второго дня корпусу надлежало выйти на рубеж Цонев — Грабина — Будзешин. Справа, по восточному берегу Вислы, оборону занимали части 119-го укрепленного района. 9-й гвардейский и 80-й стрелковые корпуса, входившие в состав 61-й армии, прорывали оборону левее нашего корпуса на участке Остроленка — Залесны. Ставя задачу, командующий армией сообщил, что при успешном наступлении корпусов на участке армии будет введена в прорыв 2-я гвардейская танковая армия. Тут же был уточнен состав боевых эшелонов корпуса. Первый эшелон — 446-й стрелковый полк 397-й стрелковой дивизии и 23-я стрелковая дивизия; второй эшелон — 397-я дивизия без одного полка; третий эшелон — 311-я стрелковая дивизия[16].
С вводом 2-й гвардейской танковой армии в прорыв нашей дивизии предстояло переправиться вслед за ней из района леса, что восточнее Воля Целеювска, через Вислу в районе Голендры по армейским мостовым переправам. Выйдя к правому флангу наступающих частей первого эшелона корпуса, мы должны быть в готовности развить успех корпуса в направлении Чаплинек, Собикув, Брвинув и отразить возможные контратаки противника с севера.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
