Некоторые люди задумывались о том, не было ли этической ошибкой обделять вниманием находящихся у основания экономической пирамиды людей на заре эры мобильных телефонов. Допустили бы мы этическую ошибку, если бы разработали телефон для неграмотных людей, не выяснив предварительно, хотят ли они его и нужен ли он им? В обоих случаях я ответил бы «нет». Но реальность такова, что лучший способ справедливо обойтись с тем, кто находится на другом конце вашей деловой операции, – это понять, как он сам решает свои проблемы, а не позволять себе считать, будто знаете, как решить эти проблемы за него.
Идея «оптимально» разработанного продукта имеет свое очарование. Однако для кого и для чего он будет оптимальным? Оптимальность может означать более высокую скорость, более легкий вес, более низкую цену или лучшую функциональность в самых разных областях. Учитывая наличие больше одного понимания оптимальности, как вы собираетесь примирять разные на нее взгляды? И кто это будет решать?
Наша точка обзора естественным образом ограничена разнообразными «центричностями»: этноцентричностью, эгоцентричностью, возможно, даже и эксцентричностью. Насколько трудно нам попытаться понять новый контекст и людей, в нем живущих, настолько легко сбиться с ритма, особенно если ритм этот задается большой корпорацией. То, что не представляется оптимальным для развитых стран, с точки зрения стран мира развивающегося может стать вполне оптимальным, особенно если дело касается цены, которая многим людям, живущим на грани бедности, представляется безусловным средством оптимизации. То, что человеку со средствами может показаться незначительным действием, часто является разумным (и необходимым) методом сокращения стоимости пользования, каковым является, например, исключение издержек на сообщения с помощью уведомительного звонка, когда вы кладете трубку еще до того, как человек на другом конце провода вам ответит.
Разработчики, по природе своей призванные решать проблемы, особенно ограничены «режимом решения вопросов». Постоянное стремление улучшать вещи имеет свои альтруистические мотивы, но когда разработчик не способен уважать решения, уже существующие, особенно те, что эволюционировали благодаря насущным требованиям сообщества, оно выглядит обычным проявлением высокомерия.
Локальное решение может быть лучшим, однако оно работает не всегда, особенно если дело касается вещей, требующих сложных цепочек поставок, что мы наблюдаем в случаях с мобильными телефонами и автомобилями, которые совсем не обязательно должны быть разработаны и произведены на местах в каждой части мира. Но даже корпорации, выпускающие глобальную продукцию подобного рода, должны сами для себя уяснить, что значит «локальный» в тех местах, где они продают свои товары. Последствия непонимания этого весьма реальны. В отличие от того, чему склонны верить мыслители-гуманисты, собственное невежество ведет к верному поражению корпорации, а вовсе не граждан развивающегося мира.
Истинный империализм
Не составит особого труда найти в явлении глобализации что-то, что способно привести вас в негодование: цена на ваш любимый кофе в Starbucks, находящемся вдали от вашего места проживания; беспорядки в Индонезии, вызванные финансовым кризисом в Азии; то, как Apple навязывает корпоративные ценности{113}, делая невозможным со своей прикладной платформы доступ к распространенному по всему миру контенту для взрослых; логотипы Coca-Cola и Pepsi, нарисованные{114} на труднодоступном, девственно чистом горном хребте.
Или, возможно, вы бы хотели перевести спор о выгоде-любой-ценой на качественно новый уровень. Пожалуйста: агрессивная политика продаж молочных смесей компании Nestle на рынках, где это грозит привести к тому, что матери начнут отказываться от грудного вскармливания; Facebook и Google, бесконечно пересматривающие понятие конфиденциальности в вечном стремлении превращать вашу личную информацию в деньги через новые сервисы; Montasanto, разрабатывающая стерильные семена{115}, чтобы вынудить фермеров покупать посевной материал каждый год; весьма показательная статистика самоубийств{116} на фабриках Foxconn в Китае; Ericsson, наживающийся на продажах{117} аппаратуры для слежения в таких странах, как Иран; обвинения в расизме{118}, которые получила компания Uniliever из-за рекламы осветляющего крема Fair & Lovely. Клянусь – правительства, корпорации, организации и агентства нуждаются в том, чтобы их контролировали, привлекали к ответственности, а на многих рынках, где одни игроки обладают несоразмерным количеством власти, держали в узде.
Но и я/вы/мы/они, будучи потребителями, работодателями и работниками, являемся соучастниками этих отношений через производимые и покупаемые продукты, через образ жизни, к которому стремимся, через принимаемые нами непрерывно и ежечасно решения о том, как использовать приобретенные продукты. Безусловно, все мы требуем уважать тайну личной информации, однако при этом готовы лично допускать этические отклонения, когда появляется возможность показать свои фотографии и посмотреть на чужие. Мы привыкли к бесплатной электронной почте{119}, но начинаем (моментально) протестовать, когда наша почта прочитывается программой-роботом, чтобы Google имел возможность высылать нам более согласованную с нашими запросами рекламу. Мы забираемся в отдаленную горную деревушку и раздраженно ворчим, услышав там рингтон чьего-то телефона, однако одна только мысль о том, чтобы самим отказаться от связи, вызывает у нас нервную дрожь. Мы жалуемся на глобальное потепление и все же летаем на разные конференции, что поддерживает наряду с остальным приемлемый для нас образ жизни. Мы громко шумим о ценах на новую электронику, но голосуем нашими кошельками, когда дело доходит до утилизации старой способом, который чуть дороже, но менее вреден для окружающей среды. Мы летим на другой конец мира, чтобы делать свой бизнес, однако не задумываемся, из каких источников получается доход, дающий этому бизнесу возможность существовать; не задумываемся мы и о различных участниках всемирной сети, благодаря которым мы попали сюда, живем здесь в отеле и общаемся из него с компаньонами и близкими.
