Бревно выплывает на открытое место. Сквозь пленку воды вижу, как надвигаются стены Завода. Надеюсь, на крохотном экранчике не рассмотреть мои руки, вцепившиеся в бревно? Они покрыты илом, черные, цвета мокрой коры… И они сведены судорогой. Холодно. Я еле терплю.
Река ныряет в отведенную для нее бетонную трубу. Становится темно. Я разжимаю руки, выпускаю бревно и поднимаюсь на ноги.
Вода мне по пояс. Ледяная. Бревно, освободившись, плывет вперед и утыкается в стальную решетку.
Ну конечно! Поскальзываясь на тинистом дне трубы, подхожу ближе. Решетка старая. Кое-где проржавела. Что там за ней, не разглядеть — воду замутили ил и песок, которые я же сама подняла со дна. Но решетку можно сломать, ее нужно сломать, эта решетка отделяет меня от города!
Я берусь за один прут. В другой упираюсь ногами. Раз, два… три!
Прутья только чуть гнутся. Зато решетка вся, целиком, вдруг выламывается и падает на меня, опрокидывает в воду. Я чуть не захлебываюсь.
Бревно медленно и торжественно плывет впереди. Я держусь за него. Я не знаю, кто там сейчас, возле дрезины, кроме шариковых слизней…
Вижу рельсы над головой. Железобетонная конструкция. Хватаюсь, подтягиваюсь из последних сил. Еще сантиметр… Над шпалами поднимается моя голова, потом плечи, затем я сама, как большая рыбина, вываливаюсь на рельсы.
Все.
В тоннеле полутьма. Дрезина стоит, где стояла. Уровень жидкости в стеклянном колесе чуть ниже, чем в прошлый раз. Шариковые слизни-самцы, продолговатые серые тени, дремлют, присосавшись к мутноватому стеклу.
Оставляя за собой лужи, подбегаю к баку у стены. Поднимаю крышку. Кажется, и самки на месте. Только жидкости в колесо надо бы добавить.
Здесь же, в ящике без замка, нахожу черпак на веревке. Набираю жидкости из бака для самок. Жидкость очень, очень тяжелая. Я подливаю ее слизням в колесе — они оживляются. Потом тем же черпаком пытаюсь выловить и самок, но они не вылавливаются.
Я ищу в том же ящике другой черпак, поудобнее, но нахожу вместо этого ночные очки с одним треснувшим стеклом. Это подарок судьбы. Удача снова на моей стороне.
Потеряв терпение, вылавливаю самок просто так, рукой. Они оказываются не противными на ощупь и очень красивыми — большими, розовыми. Я невольно задумываюсь: как их выпускать к самцам? По очереди? Всех сразу?
Отхожу к колесу. Считаю самцов. Их примерно пять десятков. Самок должно быть больше — или меньше?
В горле пересыхает. Не удержавшись, набираю воды из ручья и пью. Снова вылавливаю самок, считаю их и складываю прямо на платформу дрезины. Они пытаются расползтись. Я ловлю их и, одну за другой, подбрасываю в колесо.
Тяжелая жидкость играет. Вырываются пузыри — как в кипятке. Почти вертикально вверх выскакивает серый самец, за ним — розовая самка, и в следующую секунду улитки всей массой наваливаются на стенку колеса. Их накрывает волной жидкости, они снова наваливаются, их снова накрывает тяжелой волной. Колесо вертится… Но платформа не движется. Беру себя в руки. Надеваю очки и внимательно изучаю дрезину. Ну конечно, для того, чтобы колесо сцеплялось с ходовой частью, нужно его опустить. Вот и рычаг.
Рычаг не поддается. Я обламываю ногти. Колесо со слизнями вертится все быстрее, грохочет все громче, каждую минуту может войти Хозяин… Рычаг натужно щелкает. Колесо опускается, совмещаются зубчатые шестеренки, натягивается цепь. Дрезина трогается.
Несколько минут стою, глядя, как удаляется насыпь. Как все дальше от меня убегают железные ворота завода. Грохот колес отражается от глинистых стенок тоннеля. Улитки, как безумные, рвутся на сушу, на скользкую стенку. Блестят ртутные шарики у них на подошвах. Колесо поворачивается, слизней снова накрывает волной, и они снова рвутся на сушу, и дрезина катится…
Когда свет в начале тоннеля окончательно гаснет, впервые смотрю вперед. В ночных очках все красновато-бурое. Я вижу стенки тоннеля и рельсы, уводящие вперед.
Иногда тоннель поворачивает. Тогда колесо с улитками накреняется, а я, чтобы не упасть, хватаюсь за низкие поручни.
Чем дольше смотрю вперед, тем яснее представляется, что меня проглотила огромная змея. И вот я скольжу по ее пищеводу. Корни деревьев, иногда проступающие на стенах, кажутся ребрами. Я отворачиваюсь. Сажусь на вытертую кожаную подушку — спиной по ходу движения. Снимаю ночные очки.
Пахнет влагой и плесенью. На мне мокрая одежда — я мерзну. Обхватываю плечи руками. Ну вот. Все у меня получилось. Теперь осталось чуть-чуть.
Слизни несутся по стеклянным стенкам, мерцают шариками на подошвах, жаждут продолжения рода. И я несусь сквозь темноту подземного хода. Что ждет меня в городе?
Так, скорчившись в попытке сохранить тепло, я задремываю. Просыпаюсь от щелчка и одновременно — рывка. Судорожно хватаюсь за поручень.
Дрезина свернула.
Что это так щелкнуло под колесами? Была там стрелка, развилка пути — или мне приснилось? Может быть, просто камень упал на рельсы?
Развилка.
Я вижу развилку, говорил Головач. Кто был мудрее — он, во всем искавший вероятности, или Царь-мать, всегда видевшая один-единственный путь и единственную цель? Головач мертв. Но ведь и Царь-мать мертва. Кто мне теперь скажет?
Я засыпаю. Я страшно устала — за ночь на ветке ни разу не сомкнула глаз. Меня знобит. У меня все болит…
Дрезина катится и катится. Сколько ей еще катиться? Вагончик канатной дороги ползет почти сутки. Но ведь он идет не по прямой и медленнее…
Я сплю, держась за поручень. Мне снится молодая женщина. Она ведет меня за руку. Я маленькая. Я тоже была ребенком; плохо, что я смутно помню то время. Только обрывками. И уж, конечно, мне никогда не снились родители.
Я хочу увидеть лицо этой женщины. Но оно слишком высоко. Ее все время что-то отвлекает: она то отворачивается, разглядывая витрины, то встречает знакомого и долго говорит с ним, а я поднимаюсь на цыпочки и все пытаюсь увидеть ее лицо. Наконец, потеряв терпение, зову, топаю ногой, требую: мама!
Дрезина дергается, я хватаюсь за поручень и просыпаюсь. Еще одна развилка? Или это часть сна? Вон как разогнались слизни, ветер свистит в ушах, и куртка почти высохла.
Впереди показывается свет. Я подскакиваю на ноги: сколько же я проспала?!
Дрезина, сбавляя ход, выкатывается к земляной насыпи. Налетает на буферы — я чуть не падаю. Щелкает рычаг — стеклянное колесо автоматически поднимается, слизни все еще бегут, но сцепления с ходовой частью нет.
Я прыгаю с дрезины. Вижу открытые ворота. Вижу человека с фонарем в руке. Кто это? Кто меня встречает?
— Накаталась? — спрашивает знакомый голос. Хозяин светит мне в лицо фонарем.
— Ты считаешь меня идиотом, Лана? Ты думаешь, я показал тебе это место, чтобы ты без труда сбежала? Там лабиринт! Ловушка для дурочек!
