– Чего бы тебе хотелось? Курицу? Или суши?
Я пожимаю плечами. Мне ничего не хочется. Ни есть, вообще ничего. Я выбираю суши, хотя даже не уверена, что помню, какие они на вкус. Все, что мне известно, – я снова могу их есть, потому что уже не беременна. И от одной мысли об этом мне опять становится грустно.
– Я хочу… вина!
Жан улыбается, кивает и тут же наливает мне бокал. Укоризненно цокает языком, когда я выпиваю его залпом, но я не прошу налить мне еще. Я вздыхаю, понемногу успокаиваясь.
– Думаю, мы могли бы собрать мои вещи в квартире Алекса…
– С этим можно немного подождать. Я не уверен, что это хорошая идея – оставлять тебя одну на целый день.
Я сердито хмурюсь.
– Я прекрасно себя чувствую!
– Ты слишком спешишь. Для начала докажи, что можешь справляться со всей домашней работой. Если все пойдет хорошо, на будущей неделе займемся твоим переездом. И, если ты не передумаешь, мы продадим квартиру Алекса. Потом ты найдешь себе работу. Но при одном условии.
– Что это за условие? – тут же спрашиваю я.
– Ты будешь ходить к психологу два раза в неделю.
Я закусываю губу.
– А сколько это стоит?
– Нисколько! – сердится Жан.
После недолгих раздумий я прихожу к выводу, что этих трат не избежать. Для себя-то я решила, что со всеми этими глупостями – психолог, медсестра – покончу уже на этой неделе, но… не вышло. Я кивком выражаю согласие, хотя все еще пытаюсь торговаться:
– Я хочу, чтобы ты перестал общаться с Брендой.
– Почему?
– Потому что она тоже должна поставить точку и двигаться дальше. Вот почему!
Жан все еще смотрит на меня вопросительно. Наверное, сомневается, что я ответила откровенно. Но доля правды в моих словах есть, поэтому я продолжаю:
– Я пытаюсь вернуться к нормальной жизни, понятно? Думаешь, у меня это получится, если мать Алекса все время будет напоминать о себе? Мне становится плохо от одной мысли о том, что она тебе звонит. Как будто я должна прийти в себя к определенному сроку… Это на меня давит!
– Я могу попробовать ей все это объяснить.
– О’кей! И еще… поблагодари от меня Бренду. И скажи, что я верну все, что на меня истратили. И что мне… что я чувствую себя лучше… и я ей напишу. Не знаю когда, но обязательно напишу. Может, в следующем году или… Не могу сказать точно.
Грустная улыбка, с которой Жан меня слушает, мне совсем не нравится. А потом он спрашивает:
– А почему бы тебе самой ей не позвонить?
– Потому что мне страшно, – отвечаю я. – Я снова свалюсь с небес на землю, и мне снова будет плохо. Ну почему, почему люди всегда хотят разделить с кем-то свое горе? Я устроена по-другому – мне это не нужно. Это слишком больно. У меня и так хватает бед. Своих собственных!
После этой тирады я снова рыдаю. Жан обнимает меня, ласково приговаривает:
– Будем решать проблемы постепенно, ладно?
– Ладно…
– Я с тобой. Я тебя не брошу…
– Я знаю. Спасибо, Жан!
Глава 20
Звонок из Саутенда
Снег тает, и это – верный знак, что время идет, даже если я этого и не замечаю. На смену мягкой весне скоро придет лето и принесет нам кратковременную жару. Дождаться не могу! Мне уже осточертел этот вездесущий холод.
В это трудно поверить, но дни, которые казались мне бесконечно длинными, последние три недели пролетают, как один миг. Наверное, это потому, что я нашла чем себя занять: по утрам готовлю Жану завтрак и убираю в доме, а потом еду к себе на квартиру, где я уже почти все распродала. То немногое, чем я дорожу, я перевезла к Жану. Грустно, но эти вещи уместились в трех картонных коробках: важные документы, фотографии (в их числе и снимок с моего УЗИ, над которым я часто проливаю слезы), подаренная Карлом мягкая игрушка-жираф, письма от Бренды, которые я так и не решилась вскрыть. Может, когда-нибудь я соберусь с духом и прочту их. Когда-нибудь, но не сейчас. Я еще слишком ранима, я это чувствую. И пла́чу чуть ли не ежедневно. Слезы сами льются из глаз, стоит мне увидеть беременную женщину, коляску, мягкую игрушку, счастливую семейную пару или фотографии из дальних поездок…
Вечером я готовлю Жану ужин. С тех пор как я начала это делать, меня не покидает ощущение, что я – его мать. Я заставляю его есть овощи и суп, не разрешаю пить слишком много пива. Думаю, Жана это раздражает, но он молчит. Еще ему хочется, чтобы я поскорее нашла работу, хоть он и говорит, что я пока к этому не готова. Но мы с ним часто обсуждаем эту тему, и Жан уверяет, что у меня все получится.
Сегодня вечером, подав десерт, я протягиваю Жану конверт. Он поднимает на меня глаза.
– Что это?
– Подарок! Я должна была сделать это с самого начала.
Он берет конверт, вынимает стопку бумаг и снова смотрит на меня.
– Документы на «Motorama»?
– Именно! Алекс хотел бы, чтобы магазин полностью отошел к тебе, я в этом уверена. Тем более что я в ваших мотоциклах ничего не смыслю.
– Но это – твоя доля прибыли! Она пока что небольшая, но все-таки! Ты могла бы…
Я жестом прошу его замолчать, заставляю себя улыбнуться.
– Я продала квартиру. Пусть и не за ту цену, на которую рассчитывала, но и это неплохо. И я подумала, что часть денег можно отправить в Англию…
Лицо Жана мрачнеет.
– Им не нужны эти деньги, Шарлотта! Бренда была категорична в этом вопросе.
– Они платили мне за то, чтобы я… Но его больше нет и…
Я не могу заставить себя произнести слово «ребенок».
– Эвансы отдали тебе все, что принадлежало Алексу. Это была не их квартира, и это не их деньги!
– Я спала с Карлом, – прямолинейно напоминаю я. – Если бы Алекс был жив, он, конечно же, сделал бы так, чтобы мне не досталось ни су[10]! Я уверена, он хотел бы, чтобы я отдала все его матери.
Над столом повисает молчание. Я спешу набить рот тортом, который испекла сегодня после обеда, но не потому, что мне хочется его съесть, а чтобы не заплакать.
Я еще не затрагивала тему развода. С Карлом меня до сих пор связывают супружеские узы. Но как разорвать их, не привлекая к этому его? Адвокат сказал мне, что без согласия второй стороны на это уйдут месяцы, а я не уверена, что смогу столько ждать. Мне хочется покончить с этим раз и навсегда, изгнать Эвансов из своей жизни. И вместе с тем я не могу найти в себе хотя бы грамм смелости, чтобы позвонить Карлу. Я боюсь этого разговора, боюсь, что его голос всколыхнет во мне что-то… Поэтому-то я и хочу, чтобы Жан помог мне разобраться в юридических тонкостях.
