Мое подсознание прокручивало дни, прошедшие после известных событий. Ничто, казалось, не вызывало настороженности, за исключением одного: несколько раз мне чудилось, что кто-то меня пасет. Очень осторожно, аккуратно и профессионально. Теперь-то я не сомневался, что тогда я не ошибался. Меня действительно вели. Пару-тройку раз я проверил «хвосты», но никого не обнаружил, несмотря на то, что я тоже не пальцем деланный, — это говорило о том, что мною занимались настоящие спецы.
Родители принялись собирать вещи, а мы с Камбалой курили на кухне. После выхода матери из больницы я позволил себе это впервые. Сказать по совести, я дома появлялся только в дневное время: вечера и ночи проводил в блуде, а утром, следуя своей клятве, посещал тир. Дуча… «Ду-уча-а…» — мои кулаки невольно сжались, и я почувствовал, как желваки задвигались под кожей. «Нет, Дуча… — мысленно обратился я к нему, — не зря ты гонял меня по ментовскому тиру». Дуча, сам непревзойденный мастер по стрельбе из любых видов оружия, пытался сделать из меня такого же. Не знаю, насколько это у него получилось, но то, что мои результаты улучшались с каждым днем, — это однозначно.
Мои мысли прервал новый звонок в дверь. Теперь я уже и сам принял меры предосторожности, но и на этот раз они были лишними — за дверью стояли Стас и Петр.
— Чего у тебя опять? — проходя в квартиру, спросил Стас и, заметив выглянувших из комнаты родителей, весело сказал: — Здравствуйте.
Петр также поздоровался и прикрыл дверь.
— Влад! — крикнул из комнаты отец. — А чего трубка на столе лежит?
— Это я со Стасом разговариваю, — почесав затылок, ответил я.
— А-а, — многозначительно произнес отец.
— Извини, Стас, тут у нас такое, что не грех и имя свое забыть.
— Ладно, — снисходительно проговорил он. — Так что ж все-таки случилось?
— Дучу убили, — я понизил голос до шепота.
Напряженная тишина повисла на кухне.
— Что теперь? — наконец-то нарушил молчание Стас.
— Я еще не закончил отвечать на твой первый вопрос, — проговорил я. — Паша сбежал из ФСБ… Я уверен, что смерть Дучи и его побег — это звенья одной цепи.
— Похоже, — согласился со мной Стас.
— Сейчас отвезем моих родителей на дачу Камбалы. Ты не против? — посмотрел я на Камбалу.
— Будто тебе нужно мое согласие, — пробурчал тот, но недовольства в его голосе не было. — Слава богу, что теща моих на море увезла. Я им денег выделил, чтобы ни в чем себе не отказывали.
— Вот и хорошо, думаю, тебе тоже отдых не помешает — нужно до конца подлечить спину. Так что поживешь на даче вместе с моими. И, пожалуйста, без возражений, — добавил я, заметив, как Камбала открыл рот, чтобы выразить несогласие со мной. — Если ты думаешь, что у тебя там работы мало будет, то глубоко ошибаешься, друг мой. Арсеналом мы с тобой поделимся. — Я помолчал. — Хочется верить, что до твоей дачи они не доберутся, но чем черт не шутит.
— Мы готовы. — На кухне появился отец. На его плече висели зачехленные ружья.
— А это зачем? — с деланным удивлением спросил я.
— Ты мать, может быть, еще и обдуришь, но меня… — Отец ухмыльнулся. — Как я понял из твоих последних слов, к нам может хищный зверь наведаться… — В глазах отца блеснули озорные огоньки. — Вот и поохотимся, я правильно говорю, Алеша? — обратился отец к Камбале. Он принципиально не называл никого из моих друзей по прозвищам. Камбала молча кивнул. — Тогда в путь.
Дубак сидел, развалившись в кресле, и потихонечку потягивал налитый в стакан «Мартель». Ноги он положил на услужливо подставленный ему кем-то (он даже не заметил кем — это неважно) пуфик. Глотая с наслаждением коньяк, он молча осматривал свои войска. Для этого он собрал всех в гостиной, площадь которой была едва ли меньше ста квадратов. Собравшиеся в комнате люди, а их было двадцать, даже не заполнили ее полностью. Места вполне хватило бы еще для такого же количества, несмотря на то, что собравшиеся разбились на группы, державшиеся особняком друг от друга.
— Как распределены обязанности? — спросил Дубак у сидевшего рядом с ним на стуле блондина, даже не удостоив того взглядом.
— Десять человек — «наружники». — Дубак окинул взглядом самую большую группу. — Все в прошлом спецы из «семерки»[2]. Умник, Повар и Дух…
Дубак прервал говорившего.
— Почему Дух? — поинтересовался он.
Рэн усмехнулся.
— Он у нас в любое помещение, точно дух сквозь стены, проникает.
Дубак одобрительно кивнул головой, давая понять, что Рэн может продолжать.
— Так вот, эти трое — наши электронно-технические войска: сами придумают и сами воплотят. Естественно, с нашего разрешения. — После слова «нашего» раздражение промелькнуло на лице Дубака, но он быстро справился со своими эмоциями. — Оставшихся, я думаю, тебе представлять не надо, — в заключение проговорил Рэн.
Действительно, оставшихся людей Дубак знал хорошо — сам подбирал. Это была элита, личная гвардия, возглавляемая Мормоном. Правда, ряды ее поредели… но остались самые лучшие. Уходя от облавы на острове, они проплыли несколько километров, не выходя на берег из опасения, что там может быть засада. Ну а поскольку списков гвардии не было, точнее, они были только у Дубака, но в таком месте, где их и сам черт не сыщет, то и задержать их никто не мог. Друг друга его бойцы знали исключительно по кличкам, а свои автобиографии никто, естественно, не рассказывал.
Среди оставшихся ростом выделялся только Мормон. Все же остальные, на первый взгляд ничем не выделяющиеся из массы обывателей, представляли собой грозное оружие — для них убить человека все одно что раздавить таракана. Мало того, чтобы убить, им не надо никаких предназначенных для этого средств: есть — хорошо, а нет — не страшно. Это были профессионалы высочайшего класса, прошедшие еще в старые добрые времена серьезную подготовку. Выискивая их среди сотен оказавшихся не у дел, Дубак затратил немало времени и денег, но собрал у себя самых лучших.
Мормон был поставлен во главе их не потому, что был опытнее других. Во многом он им даже уступал, но Мормон — это сродни подобранному на улице бездомному щенку, обогретому и вскормленному Дубаком.
Став после выхода из больницы объектом насмешек, Мормон превратился в настоящего маленького монстра. Обладая не по возрасту огромной физической силой, он стал мстить насмешникам, многие из которых оказались в больнице с серьезными травмами. Мормон же в конечном итоге попал на малолетку, где его буйный нрав проявился во всей своей мощи.
Когда же он, злой на весь мир, освободился, он готов был рвать всех на части. Чтобы хоть как-то скрыть свои раны, он отпустил бороду и длинные волосы. Лоб и глаза его прикрывала шляпа с огромными полями. Именно после этого кто-то назвал его Мормоном. Тут-то на его пути и повстречался Паша, весь крутой и красивый, при бабках и бабах. Паша завершил гардероб Геннадия, одев его во все черное, а неотъемлемой частью сего наряда стал широкий и длинный, чуть не до земли, плащ. В зависимости от погоды плащи менялись. Но цвет всегда был неизменен. Менялся лишь материал, из которого изготавливался плащ на заказ: зимой теплый, летом легкий.
