– Я не гуманист, – сказал Тиль.
– Европеец, едренать, цивилизованный человек… Альбертик! Пиво, что ли?.. Не могу я его. У меня от пива…
– Вон, в стене дверца, – отозвался тот.
Максимов добрел до бара и, перенюхав горлышки, взял коньяк.
– Из стакана, прошу тебя! – раздраженно произнес Альберт. – И закусывай, закусывай!
– Так ты, Тиль, не гуманист? – осведомился Сергей. – А кто же тогда?..
– Просто – Тили. Тиль Хаген, для кого – брат, для кого – преступник, для кого – мясо подопытное.
– Мясо, – буркнул Альберт. – Чуешь?..
Открыв бутылку, Максимов потянулся за бокалом и вдруг замер.
– Не могу поверить… – промолвил Тиль.
Демон
Элен просыпалась тяжело и болезненно, – с дипэкзедрином они явно перебрали. Однако и не проснуться она не могла: прямо над крышей оглушительно работали лопасти.
– Вставай! – крикнул Тиль.
– Что?.. Кто там?..
Он сдернул плед и понял, что окончательно разбудить Элен ему удастся не раньше, чем через минуту. Тиль подхватил ее на руки и выбежал к лестнице. Впереди раскинулся целый веер возможностей: вывихи, переломы и даже смертельная травма черепа. Дать дуба на лестнице в летнем домике Президента – что может быть глупее?..
Внизу Тиль все-таки оступился, но Элен вовремя соскочила на пол.
– Черт, лучше бы я не спала… У нас проблемы?
На стене возле бара капризно пиликал домашний терминал. Альберт торопливо давал Максимову какие-то наставления – тот сосредоточенно слушал.
– Я его не узнаю, – обронила Элен. – Серж как будто мир спасать собрался.
– Не мир. Только нас троих.
– Я запомнил, – кивнул Максимов. – Валите. Быстрее!
Альберт коротко его обнял и поспешил в соседнюю комнату. Тиль подошел к Сергею, но тот махнул рукой:
– Не надо. Идите. Счастливо, Ленка! – Он улыбнулся так, как не улыбался еще никогда. Трезво.
– А в чем дело-то?..
– Увидишь. – Тиль взял ее за руку и потащил к двери.
Элен не сопротивлялась, но шла неохотно – пока вдруг не прозрела.
– Почему Серж? – крикнула она. – Почему обязательно он?
Никто не ответил, но она уже знала, что ей могли бы сказать.
Все решилось само, времени на ханжеские дискуссии не было. Как им удалось прошляпить вертолет?.. Они ссылались на какой-то ошеломляющий репортаж, но Элен подумала, что угрозу не заметили по другой причине: Сергей без конца выпивал, Тиль не спал двое суток, Альберт же был слабым форвардом от природы.
Так или иначе, вертолет они разглядели едва ли раньше, чем услышали шум винта. Советник Президента мог вызвать охрану, или полицию, или половину московского «Аза», но машина уже подлетала к дому. И Максимов, не проговаривая того, что всем и так было ясно, сказал:
– Ты, Тиль, подыхать не имеешь права. Тебе с Демоном бороться, хоть и не победишь ты его… Но кроме тебя некому. А ты, Альберт, нужен Тилю, у тебя целая армия фараонов, да и не сможешь ты сделать как надо. А сестрица… ну она ведь женщина…
Максимов был далек от джентльменства, он имел в виду следующее: «У Элен женский голос, а у меня мужской. Сойду я за Советника? Там и надо-то слов десять…»
Никто не стал спорить – все это было правдой, за исключением, пожалуй, «десяти слов». Представитель Компании собирался вести переговоры до тех пор, пока Советник Президента не скажет внятного «нет». Или пока не положит трубку.
Один из домашних терминалов резиденции был защищен от радиопрослушивания обыкновенным шнуром. И представитель позвонил именно сюда, на этот номер – сразу, как только пилот доложил о прибытии. В Компании знали, кто здесь находится, на это они и рассчитывали: форвард видел, что будет, если не ответить на вызов.
Пилот выполнит инструкцию, и шесть снарядов «Штурм», подвешенные под плоскостями, превратят тирольский домик в черную яму.
Позже, гораздо позже станет известно, что этот вертолет сутки гнали из Амстердама – везли полуразобранным в двух фургонах, забитых тряпьем. Вертолет был в хорошем состоянии, он мог долететь и сам, но первый же техник на заправке обнаружил бы, что все детали, вплоть до крошечного вентиля, не имеют серийных номеров.
Машина предназначалась для разовой акции. Вертолет будет сбит полицейскими перехватчиками, но прежде он выпустит ракеты – если Советник Президента не выполнит требований.
На то, чтобы взять трубку, Альберту отвели всего пятьдесят секунд. Сергей ответил на сороковой.
– Алло…
– Альберт Яковлевич?
– Нет, это моя бабушка, – процедил он. – Что вам угодно? Трактор в небе ваш? Уберите его отсюда!
– Господин Советник, вы все прекрасно понимаете, не правда ли?..
Элен остановилась перед люком и заглянула в проем – трап из нержавейки спускался метра на три и пропадал в сумраке.
– А как же Серж?.. – повторила она.
– Либо он один, либо все вместе, – сказал Альберт. – Залпа не избежать. Компания потребует выдать Хагена, но этим не закончится.
– Я бы не покупал свою жизнь за счет чужой, – мрачно произнес Тиль. – По крайней мере, не сейчас… Но честной сделкой тут и не пахнет. Быстрей, Элен! Если хочешь, я первый.
Не дожидаясь ответа, он ступил на лестницу. Та гулко завибрировала, на стенах квадратного колодца вспыхнули плафоны. Внизу проявился темно-серый пол.
Альберт влез последним и, закрыв люк, набрал на табло длинную комбинацию.
– С этой секунды вся СБ стоит на ушах, – пояснил он.
– Ты уже от кого-то бегал?
– Нет, но охрана меня инструктировала, такой порядок.
Тиль спрыгнул на бетонное дно и подал руку Элен. Альберт указал на овальную переборку в стене:
– Дальше замков не будет.
Толкнув дверь, Тиль перешагнул через порог и наткнулся на тупомордый электрокар. Точно такие же десятиместные вагончики развозили по заводским корпусам рабочие смены.
Чуть подсвеченный тоннель слева и справа терялся за пологими поворотами. Воздух был сухой и мертвый – дышалось легко, но непривычно. Голоса звучали словно во сне.
– Это и есть президентские удобства? – прошептала Элен.
– Надежность дороже комфорта, – сказал Альберт.
– И куда мы приедем? – осведомился Тиль.
– Киевское шоссе, сороковой километр. Там нас подберут.
