Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
Поскольку Дара по характеру был полной противоположностью Аурангзеба, соблазнительно поразмышлять, насколько иной оказалась бы история империи Моголов, выиграй битву он, а не Аурангзеб. Индусы, к которым Дара настолько же был расположен, насколько Аурангзеб враждебен, нередко полагали, что грядущего столетия несчастий Индия могла бы избежать. Однако вероятнее, что при Даре оскудение империи, пусть и в ином духе, произошло бы столь же скоротечно. Великие Моголы основывали свои поразительные свершения на сочетании талантов и восприимчивости; этим свойством природа наделила Бабура, а практически оно принесло самые богатые плоды в деятельности Акбара. Проблемы, осложнявшие жизнь империи, которая достигла естественных пределов расширения, требовали по меньшей мере еще одного Акбара для их разрешения, однако полный ряд его достоинств оказался теперь аккуратно и точно поделенным между Дарой и Аурангзебом. Дара унаследовал интерес к культуре, пытливый ум, внутреннюю толерантность и эклектизм; Аурангзеб обладал решимостью, физической смелостью, способностью вдохновлять и руководить. Если бы правил Дара, утрата семейных ценностей и достижений происходила бы менее болезненно. Под жесткой рукой Аурангзеба империя двигалась к своему концу ценой крови, тяжкого труда, слез и пота.
С 1660-го по 1666 год Аурангзеб оказался в необычном положении правящего императора, который одновременно держит в заключении в крепости Агры собственного отца и своего старшего сына Мухаммед Султана – в крепости Гвалиора. Мухаммед Султан был отправлен вместе с Мир Джумлой против Шах Шуи в Бенгалию и был достаточно неумен, чтобы сбежать из имперской армии и присоединиться на короткое время к силам своего дяди. В наказание Аурангзеб держал его в заключении все последние четырнадцать лет жизни царевича; и если в последние два года он смягчился и подавал сыну надежду на возвращение в милость, то лишь по той причине, что второй по старшинству сын императора Мухаммед Муаззам начал внушать ему опасения. Атмосфера недоверия и подозрительности определяла стиль правления Аурангзеба. Он намеренно внушал всем, начиная с членов собственной семьи и кончая самыми мелкими чиновниками, чувство неуверенности; это позволяло ему крепче держать в руках поводья, однако вряд ли улучшало работу администрации.
Шах Джахан прожил восемь злосчастных лет со дня своего низложения. В беломраморных покоях, возведенных в свое время по его велению в крепости ради собственного удобства и спокойной жизни обитательниц гарема, он упорно боролся против все более строгих установлений сына. Бывали времена, когда его лишали письменных принадлежностей и даже права пользоваться собственным гардеробом. Шла бесконечная жесткая переписка – негодующая со стороны Шах Джахана, строгая и лицемерная со стороны Аурангзеба. С поспешностью, почти неприличной для человека, исполненного религиозного рвения, Аурангзеб требовал, чтобы отец отдал ему свои драгоценности, вплоть до жемчужных четок, с которыми он молился. Шах Джахан в свою очередь намеревался сохранить их и отвечал, что лучше сотрет жемчужины в порошок в ступке, чем расстанется с ними. Обычно, хоть и не в случае с жемчужными четками, Аурангзеб одерживал верх. Со временем Шах Джахан, кажется, начал мириться со своим положением.
Его утешала нежная забота старшей дочери Джаханары, которая занимала место первой дамы при дворе после смерти Мумтаз Махал, а теперь целиком отдалась уходу за отцом. Он подолгу сидел, глядя через излучину Джамны на мемориал своей любимой преданной жены, нашедшей последний покой в созданном его стараниями знаменитом Тадж Махале. Долгие часы проводил он с муллами, читая Коран. Лишенный возможности смотреть бои слонов, за которыми он в свое время наблюдал из того же самого здания, где теперь обитал, он развлекался домашней пародией на схватки могучих великанов-бойцов – поединками прирученных антилоп в мраморных двориках. В конце концов, когда горечь при мысли об уничтожении трех четвертей своих наследников сменилась признанием того, что не осталось альтернативы Аурангзебу, Шах Джахан даже немного уменьшил свою враждебность по отношению к бессердечному сыну. Но они никогда более не встречались. Шах Джахан после повторного приступа уремии мирно скончался 22 января 1666 года, слушая стихи из Корана. На следующее утро его тело перевезли в Тадж Махал, где он и был похоронен рядом со своей женой.
Жан-Батист Тавернье, который находился в то время в Индии, писал, что Шах Джахан имел намерение построить повторение Тадж Махала из черного мрамора на противоположном берегу Джамны как мавзолей для себя, соединенный мостом с усыпальницей жены, однако расчетливый Аурангзеб отказался от возведения столь грандиозного ансамбля и без особых хлопот поместил прах отца в уже существующем Тадже. Легенда возникла уже с тех времен, хотя других подтверждений ее в свидетельствах современников мы не находим. Соотносительное расположение двух мраморных саркофагов часто приводилось как доказательство справедливости предположения Тавернье; Мумтаз Махал занимает центральное место в здании, прямо под наивысшей точкой купола мавзолея, сам же Великий Могол, хотя постамент его саркофага выше, чем постамент гробницы жены, находится как бы в подчиненном положении, слегка в стороне. Но то же самое соположение можно видеть в Агре, в усыпальнице итимад-уд-дауне, которая строилась с явным расчетом поместить в ней прах мужа и жены, так что создаваемый легендой образ Аурангзеба как недостойного сына кажется несправедливым.
Почти год спустя после поспешного объявления себя императором Аурангзеб устроил в Дели вторую, более официальную коронацию, которая, видимо, была наиболее великолепной из всех подобных церемоний у Моголов. Роскошь и пышность предыдущих коронаций дополнялась теперь изысканно красивыми зданиями Шах Джахана и его богатым павлиньим троном. Астрологи избрали 5 июня 1659 года как наиболее благоприятный день и три часа пятнадцать минут после восхода солнца как наиболее благоприятное время суток. Предсказанию следовали так тщательно, что Аурангзеб ждал за ширмой в дивани ам, когда астрологи, следящие за временем по водяным и песочным часам, подадут ему знак выйти и занять место среди подушек на усыпанном драгоценностями троне.
Вскоре после коронации Аурангзеб обнародовал указ, согласно которому вся жизнь общества выстраивалась в соответствии со строгими установлениями ислама, и назначил мухтасиба, иначе говоря, блюстителя нравов, в чьи обязанности входило строгое наблюдение за исполнением предписаний. То была первая из целого ряда подобных мер, принятых за время правления Аурангзеба, с течением времени все более пуританских по существу и все более противоиндуистских по воздействию. С давних пор шли споры, в большинстве своем пристрастные, по поводу того, был ли Аурангзеб фанатиком, стремившимся принудить популяцию «неверных» в империи принять ислам, или обычным серьезно верующим человеком, желавшим управлять страной строго, но справедливо в соответствии с законами священного для него Корана. Особый накал страстей породили дебаты по поводу враждебных отношений между мусульманами и индуистами, несомненно обострившихся во время правления Аурангзеба и через два с половиной столетия приведших к разделу субконтинента и ужасающей резне в 1947 году.[54]
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
