1 июня над Горьким прошел немецкий самолет-разведчик, который сфотографировал Автозаводский район. Полученные его экипажем снимки подтвердили, что цель была поражена.
Тревожный июнь
3 июня вопросы противовоздушной обороны обсуждались на заседании городского комитета обороны. На фронте в это время царило напряженное затишье, и никто не мог предполагать, начнет ли противник новое наступление и где нанесет главный удар. Возрастала и вероятность массированных бомбардировок. На следующий день комитет обсудил вопросы размещения управления корпусного района ПВО и командных пунктов, а также восстановление оборонительных рубежей в области. Последний вопрос выносился и на следующие заседания. В центре внимания обкома также постоянно была проблема противохимической защиты населения.
Тем временем самолеты-разведчики Люфтваффе стали практически каждый день появляться над Горьким. Одиночные Ju-88 и Do-215 на разных высотах пролетали над городом 1, 2,3,4 и 5 июня. Командование 142-й ИАД вновь и вновь поднимало на перехват свои истребители, однако, как и в предыдущем месяце, все вылеты заканчивались безрезультатно. В бессильной ярости Слюсарев обвинял в этих неудачах посты ВНОС, дескать, те слишком медленно передают информацию о местонахождении и курсе полета цели. И в этом была большая доля правды. Иногда между обнаружением самолета и донесениями с НП имелся интервал в 20—30 минут, а за это время «Юнкере» мог пролететь уже 200 км и вообще уйти из пределов области. Поэтому летчики бесцельно жгли горючее, вхолостую прочесывая то один квадрат, то другой. 6—9 июня пролетов разведчиков зафиксировано не было, но на следующий день над территорией корпусного района вновь появился и, произведя аэрофотосъемку, безнаказанно ушел одиночный Ju-88.
Поздно ночью 10 июня в Горьком было введено «Угрожаемое положение № 1», а в 01.54 по местному времени объявили воздушную тревогу. Батареи 742-го ЗенАП, 90-го запасного ЗенАП и Горьковского зенитного училища открыли огонь и выпустили в небо 400 снарядов. Однако никаких самолетов над городом не пролетало, и в 02.38 штаб ПВО дал сигнал «Отбой ВТ».
Неспокойная обстановка была и в других городах Поволжья. В ночь с 11 на 12 июня три германских самолета внезапно совершили налет на Ярославль, сбросив шесть фугасных бомб, которые упали в районе шинного завода. На следующую ночь налет повторился, и на этот раз немецкие летчики добились нескольких попаданий в цель. На предприятии возник пожар, несколько цехов были выведены из строя.
13 июня уже над Горьким в очередной раз появился немецкий самолет-разведчик. На его перехват были подняты истребители 722-го ИАП. В 10.50 лейтенант П. В. Грозпоцкий на своем МиГ-3 попытался атаковать Ju-88, который в этот момент находился прямо над городом. Однако ответным огнем бортстрелков его истребитель был сбит, перешел в беспорядочное пикирование и рухнул на прессовый цех автозавода, в пролет между рядами 61—62. В результате была пробита кровля и часть светового фонаря площадью 150 кв. м, разрушены одна ферма перекрытия, связи и прогоны перекрытия между фермами рядов 61—62. Ранения получили трое рабочих, а сам летчик погиб.
В ночь на 16 июня в Горьком вновь объявили воздушную тревогу. Невыспавшиеся жители многочисленных городских районов и поселков устремились к укрытиям во дворах и подвалах, десятки групп самозащиты и формирований МПВО заняли свои боевые посты на крышах зданий. Однако время шло, зенитки не стреляли, и никаких самолетов не пролетало. Зато в Ворошиловском районе кто-то пустил три осветительных ракеты в направлении промышленной зоны, одновременно еще две ракеты взвились над Горьковским автозаводом.
Вечер 23 июня показал, что угрозу для жизни горьковчан представляют не только бомбардировщики, летающие обычно по ночам, но и самолеты-разведчики. Одиночный Ju-88, пролетев на большой высоте над городом, неожиданно сбросил на авиазавод № 21 три фугасных и одну тяжелую зажигательную бомбу. Взрывы прогремели недалеко от северного угла предприятия, на территории Сормовского парка.
В связи с усилившейся угрозой налетов на города Поволжья в начале июня в Саратов прибыл замнаркома среднего машиностроения Н. Митькин. Он посетил шарикоподшипниковый завод ГПЗ-3 и установил, что состояние МПВО на этом важнейшем объекте оборонного значения находится в совершенно неудовлетворительном состоянии. В связи с этим 11 июня им был издан приказ, в котором, в частности, говорилось:
«… а) личный состав укрытиями, убежищами и средствами индивидуальной ПХЗ не обеспечен;
б) проведение мероприятий по светомаскировке не обеспечивает бесперебойной работы завода в условиях воздушного нападения;
в) отсутствует не только основной КП, нет даже помещения, приспособленного для временного КП;
г) не создано условий для боевой подготовки личного состава формирований МПВО и слабо реализуется постановление СНКСССР от 2.6.41 г. «О всеобщей и обязательной подготовке к ПВ и ПХ обороне», такому состоянию подготовки к ПВО объекта способствует бездеятельность руководящего состава объекта и штаба МПВО».
Директору завода А. Н. Бурову было приказано закончить строительство укрытий полевого типа (щелей) к 20 июня, газоубежищ, дегазационной камеры и командного пункта МПВО – к 1 июля, а также к 20 июня 1942 г. обеспечить надежную светомаскировку завода, согласно разработанному техническому проекту. Аналогичная ситуация наблюдалась и на других предприятиях. Так, на заводе № 602 Наркомата боеприпасов, занимавшемся снаряжением 37-мм и 45-мм снарядов, а также ручных гранат, готовая продукция в количестве 400 тыс. выстрелов хранилась в двух гнилых деревянных складах и на деревянных настилах, закрытых брезентом. При этом предприятие окружали цеха и жилые здания завода им. Ленина, которые в случае удачного попадания тоже могли взлететь на воздух. Как показали дальнейшие события, беспокойство начальства оказалось отнюдь не излишним.
В 01.00 25 июня Люфтваффе совершили первый налет на Саратов. В тот момент средства ПВО располагались следующим образом: 374-й ОЗАД оборонял подступы к городу с севера, третий дивизион 736-го ЗенАП – с юго-запада. Железнодорожный мост защищал 89-й ОЗАД, крекинг-завод им. Кирова и ГПЗ-3 – 501-й ОЗАД. Кроме того, в городе имелся один прожекторный батальон.
Посты ВНОС сначала не заметили самолеты, идущие на город, а, обнаружив, приняли их за свои. Командующего диврайоном ПВО Овчинникова и военкома Никитина на месте не оказалось, а дежурные командиры их штаба при подходе вражеских самолетов проявили растерянность. В результате практически повторилась ситуация, уже имевшая место в Горьком 4 февраля. Распоряжение о подаче сигнала «ВТ» и открытии заградительного огня было отдано через три-четыре минуты после того, как раздались взрывы бомб. Истребительная авиация вообще не была приведена в действие.
Шесть бомбардировщиков Не-111 из I./KG4 «Генерал Вефер»[91]сбросили на Сталинский район Саратова фугасные бомбы: семь упали на ГПЗ-3, две – на поселок Парковка и три – на территорию стройтреста № 13. В результате на шарикоподшипниковом заводе была сброшена с рельсов цистерна с мазутом и возник пожар, частично разрушена столовая и выбиты стекла в цехах. Получили ранения 22 человека. Руководство МПВО ГПЗ-3 не смогло эффективно организовать работу своих формирований, разведка в очаги поражения была выслана несвоевременно. В растерянности оказался и штаб МПВО Сталинского района.
