– Дикий пес тоже хочет спать в твоей постели, – сказал Маркус.
Непросто оказалось убедить Веру, Тинтин и Роя забраться на кровать. Кристер долго звал их, побуждая запрыгнуть и лечь. Он видел, о чем они думали, когда, склонив головы набок, смотрели на хозяина темными собачьими глазами.
«О нет, – как бы говорили они. – За это нас будут ругать. Постель – запрещенная территория».
Наконец они забрались. Договорились, что к этому легко можно привыкнуть.
«Годы дрессировки спущены в унитаз», – подумал Кристер, засыпая с Маркусом на плече.
25 октября, вторник
Кристер Эриксон проснулся еще до звонка будильника и потянулся к ноутбуку, лежавшему рядом с кроватью. В интернет-версии «Афтонбладет» и «Дагенс нюхетер»[34]было написано, что полиция Кируны оставляет детей, получивших психологическую травму, спать в собачьей конуре.
О том, что сам он ночевал в палатке рядом, не было ни слова.
Кристер вылез из кровати, отправился прямиком в кухню, открыл дверцу под мойкой и выковырял из помойного ведра свою табакерку. Открыв ее, он мрачно оглядел ее содержимое.
Проклятые журналюги! И зачем он только налил воды в табакерку! Он осторожно выложил ее содержимое на кусок хозяйственной бумаги и отправил в микроволновку. После тридцати секунд на максимальной мощности табак снова можно было использовать, хотя он и не отличался высоким качеством.
– Не выдавай меня, – попросил он Веру, которая сочла, что уже пора позавтракать. – А то она никогда не разрешит мне ее поцеловать.
Ближе к обеду позвонила эксперт из криминалистической лаборатории и сообщила: на вилах обнаружена кровь, и это кровь Суль-Бритт Ууситало.
– Отлично! – с радостным возбуждением воскликнул фон Пост. – А Йокке Хэггрут?
Эксперт пояснила, что они не обнаружили ни отпечатков пальцев, ни волос. Остается тест ДНК, но это займет кое-какое время. С кровью все было просто. К тому же она хорошо сохранилась на морозе.
Эксперт заверила, что это дело значится у них в списке приоритетных, и завершила разговор.
«Настал ответственный момент, – подумал фон Пост, залпом допил остывший кофе и поехал в больницу. – Горе тому, кто встанет мне поперек дороги».
Первым, кто встал поперек дороги прокурору Карлу фон Посту, оказалась все та же молодая врач-интерн. Состояние пациента оставалось критическим. Прокурор решил действовать взвешенно и говорить тихим голосом. Мимо пробежала санитарка в кроксах и белых носочках. «Какие они тут все молоденькие», – отметил он.
Полицейский в форме полиции общественного прядка сидел на страже возле палаты Хэггрута и с интересом следил за их разговором.
Фон Пост разъяснил врачу ситуацию. У него есть технические доказательства, которые могут заставить Хэггрута признаться. Затем он решил сыграть на чувствах.
– У меня есть свидетель – мальчик семи лет, он лишился единственного взрослого, заботившегося о нем, – проговорил он.
Затем рассказал, что маленький Маркус, скорее всего, собственными глазами видел зверское убийство, но оно вытеснено из его сознания.
– Я не хочу, – продолжал фон Пост дрожащим голосом, – заставлять его вспоминать то, о чем он хочет забыть. При всем моем уважении я предпочту рискнуть здоровьем убийцы.
Врач-интерн внимательно его слушала.
– Кроме того, лично мне кажется, что для Хэггрута тяжело скрывать ото всех правду. Видите ли, у него были с убитой отношения. Ему станет легче, когда он признается. Я не психолог, но мой опыт подсказывает мне, что дело обстоит именно так.
Затем он применил тщательно упакованную угрозу:
– СМИ проявляют такой бешеный интерес к этому делу. Сами видели заголовки газет.
Врач кивнула.
– Они пытались пробраться сюда, – сказала она. – Один даже предлагал мне деньги.
– Скоро они пронюхают, что мы взяли убийцу… и если они узнают, что нам не дают его допросить…
«То они порежут на кусочки и съедят твою печень, малышка, – подумал он. – А я заработаю на том, что преподнесу им это блюдо».
Прокурор взмахнул руками, показывая этим жестом, что в этом случае не сможет ее защитить.
– Дайте мне пятнадцать минут, – просил он. – Вы будете присутствовать и сможете прервать меня в любой момент. Более того, я просил бы вас остаться в палате – так мне было бы спокойнее.
– Хорошо, – ответила интерн. – Я буду присутствовать. Пятнадцать минут.
Йокке Хэггрут лежал один в палате на втором этаже, так что они могли поговорить без посторонних.
Фон Пост пододвинул к больничной койке стул и сел. За окном солнце освещало ослепительно-белую Кируну. Он видел, как врач, стоя чуть в стороне, внимательно следит за показаниями мониторов, на которых отражались кривая пульса, частота сердцебиения и давление.
Хэггрут в безразмерной казенной больничной рубахе выглядел ужасно – белый как простыня, жидкие волосы прилипли к скальпу. Ноги его были прикрыты одеялом, на руке свободно болтался идентификационный браслет, к руке протянута капельница.
Фон Пост включил магнитофон и положил его себе на колени.
– Я этого не делал, – без всякого выражения проговорил Хэггрут. – И у меня есть…
– Да-да, – прервал его фон Пост. – Но дело в том, что вилы, которые мы нашли у тебя под сараем, обрызганы кровью Суль-Бритт Ууситало.
«На самом деле хотелось бы задать совсем другие вопросы. О чем ты думал, черт подери? Почему не выкинул их в реку? Что, совсем мозгов нет?»
Карл не решался взглянуть на мониторы – надеялся, что кривая пульса удержится в нужных пределах. Выждав минутку, он наклонился вперед и проговорил на ухо Хэггруту:
– Мы найдем твои следы. Просто это займет немного больше времени. Отпечатки пальцев, волос, капля пота, ниточка от твоих брюк. На сегодняшний день достаточно…
Фон Пост потер большой и указательный пальцы друг о друга.
– …мельчайших атомов. Ты понимаешь, о чем я говорю? Может, стоит рассказать? Тебе станет легче.
– Ты врешь, – прошептал Хэггрут. – Я и не подозревал о существовании этих вил – они, должно быть, принадлежали моему дедушке…
Закусив губу, он отвернулся. Только когда его тело начало сотрясаться, фон Пост понял, что он плачет.
– Ну-ну, – растерянно пробормотал он.
Только бы он не разрыдался, а то врач вмешается.
– Дети, – выдавил из себя Хэггрут.
– Да, – ответил фон Пост. – Понимаю.
Рыдания становились громче, и проклятая врачиха, стоявшая в углу, начала многозначительно покашливать.
