Да тут и не требуется никаких серьезных доказательств. Я и так уже знаю, что Люк был мне неверен так же, как сейчас Дездемона оказалась неверной по отношению к Алексу. То есть получается, что сейчас Люк сознательно встречается с ней, прекрасно понимая, что творит. Он в курсе всех событий, и догадывается, что за всем этим стоит. И то, как долго они встречаются, теперь уже совсем другой вопрос. Вы тоже можете догадываться о том, когда все это началось, но мне видней, потому что теперь я поняла, что знаю немного больше, чем вы.
Например, мне известно то, что Люк ходил к ней на встречу еще за два месяца до своего страшного признания. Но это было, могу поклясться, самое невинное свидание. Он сказал мне, что ему нужно взять у нее интервью, он хочет написать статью о рынке вакансий в области высоких технологий. И хотя статью он так и не написал, у меня не возникло тогда никаких подозрений. Да и почему я должна была ставить под сомнение его честность? У него нередко получалось так, что именно его материал отвергали в самую последнюю минуту. Но вот теперь, заново воскрешая в памяти события, я смотрю на них немного по-другому. Мне становится интересно, что именно они тогда обсуждали вдвоем? Неужели их связь началась как раз после того интервью?
Возможно. Не исключено. Ну, я не знаю.
Вот вам и Люк. То вы видите его насквозь, то он опять становится непроницаемым. Теперь я понимаю, что от этого лживого изменника можно ждать чего угодно. Абсолютно чего угодно.
Правда, я сама не сильно отличаюсь от него.
Вот, скажите, куда я сейчас направляюсь?
И почему никак не могу остановиться?
Ближайшая станция метро находится в противоположной стороне. Но я продолжаю неумолимо приближаться к той самой заветной бирюзовой двери. Разве это хорошая затея?
Конечно, нет. Я повторяю это про себя несколько раз, но тем не менее решительно нажимаю на кнопку звонка. А в общем, мир полон не слишком хороших затей, почему именно я должна составлять исключение? Я пребываю в шоке. Меня травмировали душевно. Я ничего не соображаю. Вот так примерно звучат мои оправдания, и я тоже не забываю вбивать их себе в голову.
Сейчас для меня существует только один человек, которого я хочу видеть, и находится он вот за этой дверью. Я знаю, что он там. Я чувствую его. Он всегда имел место в моей жизни, верно? Ведь это он первым признался мне и сказал: «Я люблю тебя». Раньше всех других, включая Люка и Сайраджа. И тем более задолго до всех этих одноразовых вариантов. Мой первый бывший. И при всем этом я его совершенно не знаю.
Но если уж на то пошло, получается, что я не знала и Люка. И, как уверяет меня Джеки, знать другого человека не так уж и здорово, и значение познания друг друга человечество сильно преувеличило. Я знаю, как он выглядит. Это, наверное, самое главное. Эти приятные черты лица, которое с годами стало только чуть шире. Брови, которые теперь разрослись и стали гуще. Нижняя челюсть — она теперь выглядит более мужественно. И вот именно это лицо теперь постоянно возникает перед моим мысленным взором. Лицо взрослого, самостоятельного человека. Уверенного в себе. И он словно манит, завлекает меня.
Но когда он открывает мне дверь, ему словно снова только что исполнилось шестнадцать лет. Нервно подергивающиеся губы, беззащитные глаза… Все то, что я помню о нем, каким-то образом вернулось к нему, отбрасывая меня во времени на много лет назад.
— Спасибо, что зашла сюда, — просто произносит он. Вернее, он даже не успевает договорить эту фразу, и при слове «сюда» я впиваюсь губами в его губы и отталкиваю его внутрь квартиры.
— Марта! — Он начинает задыхаться. — Подожди!
Но я не слушаю его. Я прижала его к стене, и его голова неудобно упирается в стеклянную рамку репродукции Миро, повешенной в коридоре.
— Мы не можем…
— Но мы уже это делаем.
И эта страстная борьба губ продолжается. Господи, как он умело целуется! Такое впечатление, что последние девять лет он только этим и занимался, и за что потом получил степень доктора. Такая нежность и одновременно такая глубина! Теперь и не вспомнить о той технике, которую мы в шутку называли «рыбка в стиральной машине». Теперь он целуется по-взрослому. Нет, это, конечно, еще не тонко продуманные и спланированные поцелуи возмужавшего человека, но тем не менее они горячие, нетерпеливые и напряженные. Мои глаза закрыты. Но вот я на какую-то долю секунды приоткрываю их. Времени хватает как раз для того, чтобы уловить, как напряжено его лицо: оно преисполнено боли, страдания и наслаждения.
Я осторожно, не отрывая своих губ, веду Алекса в гостиную, он неуклюже пятится. Пока добираемся до диванчика, мы уже наполовину раздеты. Все следы сопротивления окончательно испарились.
Но тут я повсюду чувствую присутствие Дездемоны. В каждом предмете. В телевизоре, сосновой тумбочке у окна, в динамиках, стеклянном журнальном столике, ковре и даже в самом диванчике. Словно это безмолвные свидетели нашего преступления. Каждая вещь, как мне кажется, способна будет потом ей все рассказать. Вся комната стоит на ее стороне.
Но мне наплевать. Сейчас мне действительно все равно. Похоже, что Алекс полностью разделяет мое состояние. А ведь для него это значит куда больше, чем для меня. Да, он высказал мне свои сомнения, но он же еще ничего не знает. Он не видел того, что пришлось созерцать мне.
Конечно, я могла бы рассказать ему обо всем прямо сейчас. Он мог бы узнать о том, что Люк и Дездемона в эту минуту, вдоволь насладившись сексом, лежат на ковре и с упоением курят, получая удовольствие от каждой затяжки.
Однако все произойдет именно так, как задумала я. Я должна убедиться в том, что он все делает сознательно, имея на то свою причину (будь она справедливая или нет). Что он хочет переспать со мной, а не просто делает все это только ради отмщения.
Может быть, ради мести так поступаю я одна?
Именно этот вопрос почему-то начинает терзать меня, в то время как Алекс убирает руку с моей груди и проводит ею по ноге, а затем начинает снова пробираться вверх. Я задыхаюсь и осыпаю его поцелуями, что ему, по всей видимости, очень нравится.
Однако, нет. Все не совсем так. Вернее, совсем не так. Я не буду притворяться и внушать себе, что он делает это все не из-за Дездемоны. Конечно, она сыграла тут не самую последнюю роль. Частично она тоже причастна к его измене. Может быть, именно поэтому у меня в голове сейчас заиграла мелодия из «Рокки»? Да-да-да-а-а…
Ну а почему же я решила, что мы сейчас делаем нечто лучшее, чем они? Наверное, потому, что у нас это получается более реально и искренне.
Итак, все дело в Дездемоне. И в Люке. И конечно, я просто замкнулась на Алексе. Но тут еще надо учитывать появившуюся для меня возможность все начать заново. Не говоря уже о том, что я живу только лишь в настоящем времени, так пусть природа берет свое. Но больше всего сейчас меня волнуют, конечно, эти глаза: манящие, позволяющие мне окунуться в них с головой.
