Генри коснулся ее волос, мягких как шелк, и, закрыв глаза, вспомнил тот образ, который рисовал все свое детство, – фигуру на крылатом коне. Как же так вышло, что он с самого начала не узнал ее? Неужели он был так слеп?
– Может быть, – продолжала Люси, – я могу заниматься своим делом не так открыто? И все же, если это помешает твоей политической карьере, я все прекращу. – Люси прислонилась к плечу Генри и тихо засмеялась. – Если бы ты сказал мне год назад, что я сегодня буду говорить эти слова, я назвала бы тебя наглым лжецом.
– Это точно. А теперь, дорогая, моя очередь говорить. Во-первых, я очень ценю то, что ты рассказала мне, как и ту жертву, которую ты хочешь принести ради меня. Сам не знаю, почему я настаивал на таком смешном условии и добивался, чтобы ты бросила свое любимое дело, – возможно, в тот момент я просто запаниковал. Зато теперь понимаю, что без своего увлечения ты не будешь той Люси, которую я полюбил и которой восхищаюсь. – Генри дотронулся до ее щеки. Люси была так красива, умна, так удивительна... «Неужели эта женщина любит меня?» – Без тебя мне жизни нет. Просто будь собой, любимая. И пусть общество думает, что хочет: я обязательно стану премьер-министром рядом с такой женой, как ты.
Люси взяла его руку и прижала к груди, ее изумрудные глаза излучали счастье.
– О, Генри, я выйду за тебя, и это произойдет здесь, прямо на этом месте, – она отпустила его и широко развела руки, – более прекрасного места для брачных клятв и не придумать.
Она была права. Это было идеальное место, чтобы произнести слова, которые навсегда свяжут их жизни, и Генри вовсе не собирался спорить с этим.
Эпилог
– Дорогая, прошу тебя, сядь. – Генри взволнованно суетился вокруг Люси. – Перестань ходить туда-сюда, иначе ты утомишься.
– Но я не могу ничего с собой поделать. Я уже абсолютно готова к появлению малыша, – Люси остановилась и нежно погладила свой круглый живот, – это может произойти в любой день и в любой час.
– Я надеюсь, все закончится вовремя, иначе нам придется расширять все двери, чтобы ты смогла пройти.
Люси игриво толкнула мужа.
– Некрасиво с твоей стороны говорить так. Ладно уж, я присяду. К тому же у меня ужасно болят ноги. – Она с благодарностью уселась на стул, предложенный Генри.
С улицы донесся лай Счастливчика.
– Элеанор говорит, что ваша мать довольна своим новым браком. Давно ее не видели такой спокойной и миролюбивой.
– Надеюсь, что так. Вот только я не понимаю, что она нашла в этом денди.
– Денди? Ты это серьезно?
– А ты не помнишь свой первый бал? Шепелявый мужчина в вызывающем фиолетовом камзоле...
– Ах да! Он навесил на себя столько украшений, что стал похож на витрину.
– И наверняка все оплачено моими средствами.
– Пожалуй, ты прав. Ты, между прочим, очень щедро поступил с матерью, дав ей еще один шанс.
– Не уверен, что она этого заслуживает. К тому же я никогда не прощу ее за мое сломанное детство.
– Я нисколько не виню тебя: ты молодец, что прошел через все это и остался собой. К тому же Саре нужна бабушка, особенно сейчас, когда не стало тети Агаты.
– Я тоже скучаю по ней. – Генри взял руку Люси и поцеловал. – Ты только посмотри на нее.
Люси взглянула на дочь: Сара медленно, вперевалку, бежала за старшими кузенами.
– Она такая красивая и так похожа на свою мать... – Генри с умилением наблюдал за тем, как Сара шлепнулась на землю, и Счастливчик тут же подбежал к ней. – Господи, что она делает!
Пока Генри пытался сориентироваться, Сара, вытащив ленточку из волос, стала привязывать ее к передней ноге собаки.
– Сара, что это значит? – поинтересовалась Кэтрин.
– У него болячка, и я его лечу, – серьезно ответила малышка.
– Да нет же, это просто пятно. У Счастливчика их много, – сердито покачала головой Эмили.
– Я хочу есть! – уже во второй раз за полчаса сказал Фредди.
Люси засмеялась:
– Похоже, твоя сестра никогда не кормит его...
– Это просто маленький ненасытный чертенок, – вздохнул Генри.
– Между прочим, девочки не могут лечить собак, – проворчал Фредди.
Генри ласково взял Люси за руку, а затем обратился к племяннику:
– Еще как могут. И кошек тоже. И лошадей, и гусей, и куропаток.
– Подожди, – засмеялась Люси, – я уверена на сто процентов, что никогда в жизни не лечила куропаток.
– Зато Фредди сейчас выглядит прямо как мой отец. – Генри серьезно посмотрел на мальчика.
– Правда, – согласилась Люси. – Между прочим, я до сих пор не знаю имени твоего отца.
– Неужели? Брэнфорд.
– Брэнфорд? Мне оно нравится. Оливер Брэнфорд – звучит неплохо, верно? Если, конечно, будет мальчик.
– Пожалуй. Но Брэнфорд Оливер гораздо лучше. Впрочем, я уверен, что это будет девочка, такая же красивая и умная, как Сара.
– Снова девочка? Нет, пусть уж лучше мальчик. Твой наследник, Оливер Брэнфорд, восьмой маркиз Мэндвилл.
– Седьмой, – поправил Генри.
– Всего лишь седьмой? Ты уверен? Значит, ты шестой?
– Я вполне уверен. Мой первый сын будет седьмым маркизом Мэндвилл. – Генри в задумчивости почесал бровь. – Хм... Первый сын... Чуть не забыл.
– О чем ты?
– Я кое-что пообещал одному близкому другу...
Улыбнувшись, Люси вспомнила о своем обещании одному другу и покачала головой. Нет, сейчас она ничего не скажет: лучше подождать того момента, когда ребенок уже родится.
– Оставим мальчиков, – предложил Генри, – они все такие несносные. Девочки гораздо лучше. – Он с обожанием посмотрел на Сару.
Люси вспомнила лицо Генри, когда они пытались угадать пол первого ребенка.
– И как же мы ее назовем, если вдруг родится она, а не он?
– Генриетта? – предположил Генри.
– Ты шутишь? – Лицо Люси изобразило негодование. – Как насчет Вивиан?
– Вивиан? Это же мужское имя.
– Знаю, но зато оно звучит по-женски и вполне подойдет для сильной умной девочки.
– Может быть, Джорджиана?
– Нет, такое трудно произносить. Изабель?
– Слишком французское. София?
– Слишком иностранное. Ладно, будем надеяться, что родится мальчик.
Почувствовав, что ребенок шевельнулся, Люси взяла руку Генри и положила на свой живот.
