Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
– Размышляю, – грубовато ответил он. – Размышляю над предстоящей военной кампанией. Видишь ли, я – военный, мое дело воевать, а не просиживать задницу в этом богами забытом месте. Вообще не понимаю, что я тут делаю, – продолжал он, распаляясь все больше и больше, как будто именно Октавии, а не ему принадлежала идея прожить зиму в Афинах. – Мое место – на Востоке. Твой брат выделил мне Восток…
Это прозвучало очень зло, и Октавии за все время замужества впервые захотелось спрятаться от мужа.
– …и я должен блюсти интересы государства именно там. Конечно, себе он оставил задачку попроще…
– Я беременна, – тихо сказала Октавия.
Он еще долго продолжал распространяться о том, насколько несправедливым был раздел полномочий между ним и Цезарем Октавианом. Фразу жены о беременности Антоний попросту не услышал.
– …и вообще, иди спать, – зло окончил он. – А мне еще нужно работать.
Всю ночь женщина проплакала. Наутро на ее лицо невозможно было взглянуть без жалости; у Антония же ее внешний вид вызывал исключительно раздражение.
Через несколько дней семейство покинуло Афины.
Антоний сразу отправился в Египет. Он даже не стал сопровождать жену с многочисленными детьми в Рим.
Глава 30
Второй парфянский поход завершился разгромом армии Антония.
Самому Антонию казалось, что в этом виноваты погодные условия (в тот год стояла исключительная жара), и армянский царь Артавазд, который после первой же неудачи отказался принимать участие в походе и увел тринадцать тысяч своих бойцов (из них семь тысяч конников) обратно в Армению.
Больше, пожалуй, Антония задела не сама неудача, а то, как ее представили его противники.
– Ты представляешь! Они заявили, что я положил почти тридцать пять тысяч человек! А по моим подсчетам, погибло около двадцати семи тысяч!
– Двадцать семь тысяч – тоже немало, – спокойно ответила Клеопатра. – Ты допустил ошибку, Антоний, и ее надо как следует проанализировать, чтобы не повторять в будущем. Ты же наверняка соберешься предпринимать еще один поход против парфян, верно?
– Да, только сперва накажу этого спесивого Артавазда! Но ты пойми – двадцать семь тысяч и тридцать пять!
– Успокойся! Ты сам знаешь правду, а мнение твоих врагов тебя вовсе не должно интересовать. Знаешь, у индийских купцов есть поговорка: «Собака лает, а караван идет». Поистине великий человек не станет обращать внимания на слова завистников. Пойми, тебе не нужно доказывать что-то кому-то! Доказывай самому себе. Старайся превзойти самого себя.
«Именно так поступал Цезарь», – хотела добавить она, но решила, что, пожалуй, лучше не стоит.
– Ты ведь и сам знаешь, что допустил оплошность. Что погибнуть могло куда меньше людей. Сосредоточься на обдумывании следующей кампании. А когда завистники поймут, что тебе все равно, они перестанут о тебе говорить.
Но Антонию не было все равно. И подсознательно понимая свою вину, он все-таки продолжал считать, что если бы Артавазд не оставил его, то поражения бы не случилось.
– Я предложу армяшке выдать свою дочь за Александра Гелиоса, – сказал он Клеопатре.
– Не думаю, что это хорошая идея. Во-первых, мальчик еще совсем мал. Во-вторых, Артавазд не согласится. В-третьих – и это самое главное! – своего противника надо уважать. Возможно, еще больше, чем союзника. Никогда больше не говори «армяшка».
Антоний насупился. Клеопатра права, кругом права, но…
– Я и не хочу, чтобы наш мальчик женился на этой армянской девчушке. Мне нужно, чтобы ее отец отказал, и тогда я начну против Армении военные действия.
– А если он согласится?
Антоний, мерявший шагами кабинет, остановился. Об этом он как-то не подумал. А вдруг и вправду согласится?
– Будем решать проблемы по мере их возникновения! – бодро ответил он.
Клеопатра вздохнула. Он совсем не умеет просчитывать на несколько шагов вперед. Смелый человек, решительный командир, прекрасный тактик – но никакой стратег. Впрочем, ему везет. Фортуна любит своих не самых разумных сыновей. Впрочем, Гаю Юлию она тоже благоволила, а человека умнее его Клеопатра не знала. Хотя, пожалуй, это именно Гай Юлий заставлял Фортуну делать то, что ему нужно… А Антонию просто везет. И день, когда его везение окончится, будет последним днем его как полководца. Потому что он попросту сломается.
«Ты не права», – одернула она себя. Ведь поражение в войне с парфянами не сломило его! Хотя… Хотя, несмотря на количество погибших, это было вовсе не серьезное поражение. И его везение пока не кончилось – просто… ушло на каникулы.
С великой Арменией все вышло так, как рассчитывал Антоний: Артавазд отказался выдавать свою дочь за Александра Гелиоса, что послужило предлогом для начала войны.
Эта кампания была проведена Марком Антонием просто блистательно. Столица Армении Арташад была захвачена и разграблена; сам Артавазд, привезенный в Александрию, участвовал в триумфе Антония.
– Не нужно проводить триумф здесь, – сказал Мардиан царице. – Я все понимаю, но ведь он делается изгоем в римском обществе!
Клеопатра грустно усмехнулась.
– Он даже слышать не хочет о возвращении в Рим. Я сказала ему, что римляне никогда не признают триумфа, проведенного вне Рима. По римским законам, триумфатор должен получить право на imperium в городской черте, возможность перейти померий! А тут – ни померия, ни imperium, ни сената, дающего право на триумф. Но, понимаешь ли, после поражения в парфянской войне я сказала ему, что человек должен сам понимать, правильно он поступает или нет, и не оглядываться на завистников. Вот он и не оглядывается… именно таким способом.
Триумф был проведен; Артавазд прошел в цепях в качестве личного пленника Марка Антония.
А когда слухи о триумфе в Александрии достигли Рима, там почти не осталось людей, готовых поддержать бывшего триумвира. Мардиан оказался прав: в римском обществе Марк Антоний стал парией.
Глава 31
– Я не ожидал! Не ожидал от него такой подлости!
Под «ним» явно подразумевался Цезарь Октавиан, а вот о какой подлости шла речь, царица пока не понимала.
– Он вскрыл мое завещание! И зачитал его в Сенате!
Клеопатра пожала плечами. Что такого могло быть в завещании Марка Антония, что этот документ понадобилось зачитывать в Сенате?
– А чего ты ожидал, отправив Октавии письмо о том, что разводишься с ней? Что Октавий бросится тебе на шею и зарыдает от счастья? Ты прекрасно знаешь, как он относится к своей сестре. Поэтому мне лично было сразу понятно, что он станет мстить тебе.
– Я не мог оставаться мужем Октавии, – пробормотал Марк Антоний. – Я хочу жениться на тебе, моя царица. На матери моих детей.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
