— Ты бы не понял моих мотивов, если бы я тебе сказала. Но в одном ты прав: я прибыла с четкой целью избавиться и от тебя, и от Синьджона.
Эшер встал и отошел от Клауди, злобно хмурясь.
— Кто ты, женщина? Тебя послала Камарилья? Ты их Архон?
— Камарилья! — Она отвернулась и сплюнула. — Камарилью я люблю не больше, чем тебя, Эшер!
— Отвечай, будь ты проклята! Кто ты? Назови свое имя!
— Хочешь знать, кто я? Я — та тень, которой страшатся монстры! Я — кошмар, преследующий мертвых! Загляни в самый темный угол своего черного сердца, и там ты найдешь меня! Я — убийца мертвых, разрушитель проклятых! Я то, чего боишься ты больше всего на свете, — я твоя смерть, Эшер!
Собравшиеся стали ежиться, перешептываясь. Эшер резким движением руки призвал всех к молчанию.
— Слишком пафосный разговор для мелкой интриганки! — презрительно бросил он. — Ты думаешь, твоя похвальба меня смутила, анарх? Кто ты такая, чтобы бросать мне вызов? Мне! Колдуну клана Тремере! Я — принц этого города, и твое колено преклонится передо мной! — Он шагнул к краю помоста и ткнул вниз пальцем. — Ты слышала меня, сука, — я приказываю тебе склониться передо мной!
Она ощущала в себе его волю, разрушающую ее самообладание. Будто невидимая рука давила на затылок, стараясь склонить голову вниз, но она не уступала.
Эшер гневно сверкнул глазами на такую дерзость и удвоил усилия.
— Я сказал — склонись!
Собрание подхватило голос хозяина, все крики слились в один:
— Склонись! Склонись!
Неизвестная сжала зубы и скривилась — ее мышцы дрались друг с другом. Будто шла игра в перетягивание каната на рояльной струне. Воля Эшера горела внутри раскаленным углем, нападая на разум с яростью питбуля. Она пошатнулась от этого нематериального нападения, но не поддалась, только сморщилась в напряженной гримасе.
— Не пытайся отвергнуть меня, изменница! — зарычал Эшер. — Ничего у тебя не выйдет! Склонись, и я дарую тебе легкую смерть!
Один из рабов бросился вперед и схватил неизвестную за волосы.
— Ты слышала волю лорда Эшера! На колени, мразь! На колени перед твоим господином!
Неизвестная двинула вампира локтем в грудь, заставляя выпустить ее волосы. Потом она зажала его голову в захват и повернула на полный оборот. Раздался звук, будто кто-то разломал черешок сельдерея, и голова вампира оказалась у нее в руках. Неизвестная уронила седой трофей и ногой отфутболила Эшеру, который инстинктивно его поймал.
— Кретин! — рявкнул он оторванной голове. — Мне не нужна была твоя помощь, чтобы покорить ее своей воле!
Оторванная голова открыла рот для извинений, но у нее не было легких, чтобы наполнить гортань. Глаза еще секунду подергались туда-сюда, будто впервые осознавая ситуацию, потом остекленели. Фыркнув с отвращением, Эшер отбросил голову за спину через плечо.
Неизвестная стояла в окружении миньонов Эшера, а те толпились с голодным блеском в привыкших к темноте глазах. Они тянулись к ней, облизывали губы и лопотали меж собой, как летучие мыши.
— Прочь от нее! — заревел Эшер, пробираясь сквозь толпу, распихивая ногами Своих и «звездников». — Она моя!
Они все отхлынули, склоняя головы в знак почтения.
Теперь неизвестная и Эшер стояли на одном уровне, разделяло их всего футов десять. Она и повелитель вампиров стали осторожно двигаться друг вокруг друга против часовой стрелки, как настороженные пантеры в запертой клетке. Эшер глухо рычал, глаза его горели адскими огнями.
Неизвестная сунула руку в карман, и серебряное лезвие выпрыгнуло у нее из кулака. Глаза Эшера расширились в тревоге и удивлении, но он не отступил. Неизвестная сделала выпад, резанув Эшера по груди, но он успел отступить в сторону, повернувшись на каблуке с фацией матадора, плащом подманивающего быка.
— Ты быстро двигаешься, предательница, — но достаточно ли твоей быстроты? — осклабился Эшер, поднимая руку, пылающую алым огнем.
Он сделал выпад, пытаясь схватить ее горящими пальцами. Она ушла в пируэте, как игрушечная балерина на зеркальном озере, на волосок ускользнув от колдуна. Выходя из поворота, она полоснула ножом, но Эшер снова был за пределами досягаемости.
Сторонники Эшера выстроились по сторонам, возбужденно вопя и скандируя, а два вампира танцевали свой смертельный бой. Такого захватывающего зрелища никогда еще не было даже в «Данс макабр».
Неизвестная метнулась вперед, и Эшер двинулся ей навстречу, перехватив ее правое запястье железной хваткой. Неизвестная подавила крик боли, когда жидкий огонь стрельнул в руку. Боль была невероятной — будто к руке поднесли ацетиленовый факел. Она попыталась вывернуться, но неудачно. Эшер не выпускал ее, как она ни отбивалась. Пальцы судорожно разжались, выпустив упавший нож. Эшер усмехнулся и быстро отбил его ногой подальше. Члены анклава ахнули и быстро убрались с дороги из страха перед уколом смертоносного серебра.
— Ты действительно умна и сильна, предательница, — осклабился Эшер, сжимая хватку сильнее. — Но у тебя против меня ни одного шанса не было — как и у этого музейного экспоната Синьджона! Ты ничто в сравнении со мной! Ничто!
Она чувствовала, как кипит кровь в венах и обжигает артерии. Будто по жилам текла кислота — или магма. Кровавые слезы выступили из глаз, оставляя на щеках красные дорожки. Пар выбивался из ушей и ноздрей. Кровавая магия Тремере могла сварить мозг до консистенции пудинга, внутренние органы готовы были лопнуть, как сосиска в микроволновой печи. Страшная смерть даже для мертвеца.
Она стала терять сознание, рухнула на колени. Эшер выпустил ее руку и схватил за горло, держа так, чтобы налитые кровью глаза не могли от него отвернуться.
— Видишь? Я тебе говорил, что ты встанешь передо мной на колени, красотка! Но что же с тобой сделать? Изготовить чашу из твоего черепа? Или расчленить тебя по кусочкам — туда почку, сюда матку, — только не сразу, чтобы ты успевала регенерировать и не умирала? Что-то в этом есть, тебе не кажется? Ты многое отняла, что было мне дорого, предательница. Теперь много лет уйдет, чтобы найти и обучить новую Дециму... — По его лицу медленно поползла улыбка. — Да, вот оно! Я тебя использую, чтобы заменить Дециму! Сделаю тебя траллсом и заставлю служить мне, как своему сеньору. Вы достаточно похожи, понадобятся лишь косметические изменения. А потом я сменю твое имя, какое бы оно ни было, на Дециму, и ты станешь Децимой! Будто она никогда не умирала — а тебя никогда не было.
— Нет! Только не это! Все что угодно! — прохрипела неизвестная. — Умоляю тебя!
— Твои мольбы о пощаде бессмысленны, предательница! — Пульсирующая энергия, окружавшая руки Эшера, мигнула и погасла, но он одной рукой продолжал держать женщину за горло, а другой махнул ближайшему своему траллсу. — Подать мне нож!
Лакей бросился на помост и быстро вернулся, держа в руках ритуальное лезвие. Эшер вытянул левую руку, и раб резанул подставленное запястье, ахнув при виде крови господина, медленно выступившей из разинутого рта свежей раны.
