-- Ты новая русская! -- обрадовался Борис. -- Я много слышал о новых русских, но ни с одним из них не знаком. Из России в основном приезжают музыканты, которым я помогаю найти работу в оркестрах. Я думал, ты в Лондоне с туристической группой. Когда я увидел тебя, такую модную, уверенную, я подумал, что ты удачно вышла замуж. Но ты и без замужества счастлива и успешна. Может быть, ты и права, что не согласилась выйти за меня замуж.
-- Как это не согласилась? -- возмутилась я. -- Это ты не женился на мне!
Я вспомнила наши бесконечные разговоры, когда он убеждал меня выйти за него замуж и уехать, а я убеждала его остаться. Я вспомнила, как со мною не разговаривала моя мать, поставив ультиматум: если выйдешь замуж за еврея, чьи родители в Израиле, можешь забыть, что у тебя есть родители. Мое замужество грозило отцу служебными неприятностями, а его как раз должны были утвердить в должности заместителя министра морского и речного флота. И я не могла представить, как уеду из страны, в которой выросла. Я ведь русская, а уезжали в основном евреи. Когда уехал Борис, я внушила себе, что он бросил меня, я даже не думала, что он может думать точно так же про меня.
-- Наверное, я была не во всем права, -- согласилась я. -Но я же была девчонкой. Ты был старше, умнее. А после того, как уехал, от тебя ни одного письма.
-- Ты же жила с родителями, -- возразил Борис. -- Письма из-за границы фиксировались КГБ. Я не хотел доставлять неприятности твоему отцу и тебе.
Я уже выкинула из памяти тот страх, который заложили в меня чуть ли не с рождения. Когда я познакомилась со шведскими студентами, и они пригласили меня с подругами в Швецию, отец сказал:
-- Нет. Не надо светиться.
-- Сейчас все изменилось, -- сказала я Борису.
-- Значит, ты в Лондоне по своим делам? -- спросил он и попросил: -- Расскажи. Очень подробно.
И я рассказала об автомобильной аварии, в которую попал отец, как я стала президентом компании, о Шахове, о проигранном тендере, об Идкинде. Я рассказывала Борису, как рассказывала бы врачу.
Я закончила рассказывать, и Борис спросил меня:
-- Чем я тебе могу помочь?
-- Советом.
-- Здесь нужен профессиональный совет. Такие советы дают адвокаты. У тебя есть в Лондоне адвокат?
-- Мы прибегаем к помощи адвокатской фирмы. Они представляют наши интересы в тяжбах со страховыми компаниями. Здесь нужен не адвокатский совет, а человеческий. Как бы ты поступил, если бы оказался на моем месте?
-- Не знаю, -- Борис задумался. -- Я бы обратился к своему адвокату. Это ведь англичане первыми сказали: мой дом -- моя крепость. И моя Англия -- моя крепость. Они в этом абсолютно убеждены. Я позвоню своему адвокату.
Борис достал из своего балахона мобильный телефон, набрал номер и заговорил на непонятном мне языке, это был не английский, по-английски он сказал только адрес клуба.
-- Извини, -- сказал Борис, -- мой адвокат считает, что я плохо говорю на иврите и требует, чтобы я с ним говорил только на иврите.
-- Разве адвокат может требовать? -- удивилась я. -- Он может только предлагать, а ты -- соглашаться или не соглашаться.
-- Я согласился, -- Борис вздохнул. -- Моя жена говорит на иврите, мои дети говорят, один я такой тупой.
-- И ты с ним будешь говорить на иврите и переводить мне?
-- Мы будем говорить по-русски. Он вырос в Ленинграде, извини, вы теперь говорите "в Санкт-Петербурге". Он живет недалеко и будет здесь через десять минут.
Адвокат оказался грузным, пятидесятилетним мужиком в джинсах, кедах и майке с какой-то надписью, которую я перевести не могла. Борис представил его, и мне пришлось в укороченном варианте пересказать ему то, что я рассказала Борису.
-- Тебе нужны эти мафиозные разборки? -- спросил адвокат Бориса.
-- Мы должны помочь Вере, -- ответил Борис.
-- Мы ей ничего не должны. Еще вчера ты о ней ничего не знал. Можешь не знать и сегодня. У нас разный бизнес. Боюсь, что мы ничем ей помочь не сможем.
Меня всегда раздражает, когда обо мне при мне говорят в третьем лице.
-- А вы не бойтесь! -- сказала я адвокату. -- Если бы вы приехали в Москву и попросили меня помочь, да я бы все с ног на голову поставила.
-- Вы, русские, только это и делаете.
-- Мы, русские, разные, как и вы, евреи.
-- Вы антисемитка?
-- Нет, -- поспешил ответить Борис. -- Она хотела за меня выйти замуж.
-- Когда хотят выйти, то выходят, -- заметил адвокат. -- И надо было это сделать. Сейчас бы жили в Лондоне и не имели бы никаких проблем. А почему вы обратились ко мне? В Лондоне полно русских. Есть новые русские, есть старые, есть богатые, есть умные. Правда, умных мало. Когда вам, русским, плохо, вы всегда обращаетесь за помощью к евреям. Мы вам помогли сделать революцию. Мы вам помогли выкрасть у американцев секрет атомной бомбы, мы вам сейчас налаживаем финансовую систему. Мы готовы помочь вам глобально, но вы уже дергаете нас по мелочам. Я вам помогу, если вы честно ответите на мой вопрос.
-- У вас нет оснований сомневаться в моей честности, -ответила я.
-- Что вам мешало выйти замуж за Бориса?
-- Отец. Борис собирался эмигрировать, отец боялся, что, если я выйду замуж за Бориса и уеду с ним, то его не утвердят в должности заместителя министра.
-- Что и требовалось доказать! -- торжественно провозгласил адвокат. -- Все говорят, что евреи расчетливые, а у русских душа нараспашку, что русские бескорыстны. Когда надо, вы, русские, считаете так же, как и евреи. А загадочная русская душа -- это миф. И вы, девочка, все хорошо просчитали. Конечно, вы проиграли тендер, но это еще не окончательный проигрыш. Вы идете верной дорогой, как сказал бы нам с вами общий вождь и учитель. Но чтобы выиграть, надо знать сильные и слабые стороны не только своего противника, но и союзника тоже. Будет ли вам помогать сэр Идкинд? Будет, если вы его убедите.
-- Чтобы убедить, надо с ним встретиться, а я этого не могу сделать.
-- Не вы не можете, а он не хочет! -- уточнил адвокат.
-- Да, -- согласилась я.
-- И правильно делает. Зачем ему ваша головная боль? И никто, никто его заставить встретиться с вами не может. Почему? Потому что он всю жизнь поступает так, как он считает нужным, а не как считают другие. Вы знаете, что он мальчишкой воевал с немцами?
-- Знаю.
-- А вы знаете, что он участвовал в двух войнах против арабов на стороне Израиля? Он всегда на стороне слабого.
-- Вы с ним знакомы? -- спросила я.
-- Если это можно назвать знакомством. Мы с ним ходили в одну синагогу. Я вам устрою с ним встречу. Сможете его убедить -- выиграете, не сможете -- проиграете. Оставьте номер телефона вашей гостиницы, я вам позвоню сегодня вечером от девяти до десяти.
