– О, па-жа-луй-ста, – на правильном английском осадила его Мэдди. – Избавь меня от описания твоих страданий…
– Ладно. – Он показал ей свои ладони. – Смотри. Никаких дырок.
Заметив на ее лице намек на улыбку, он поднял с земли пиджак, выставил перед собой, как матадор – красную тряпку, и медленно двинулся на Мэдди. – Мэдди. – Он похотливо улыбнулся. – Ягненочек, Лизуха, моя ка-ра-сивая малышка…
– Какой же ты врун. – Мэдди кулаком ткнула его в грудь. – Ты сочинил самого себя. А в действительности учился в частной школе. У тебя богатые родители.
– Я все равно пошел своим путем! Я начинал с самых низов! Я ни у кого не просил помощи, когда был в заднице!
– Ага. Вот ее ты и поцеловал. – Она снова пихнула его в грудь. – Ты обещал уйти от жены. И не ушел. Ты обещал жениться на мне. И не женился.
– Я не могу повернуть обстоятельства так, как тебе хочется. Кто я, по-твоему? Бог?
– Нет. Ты старше.
– А это уже удар ниже пояса. Мэдди бросила на него надменный взгляд и похлопала себя по животу.
– И это тоже! – всхлипнула она в приступе жалости к самой себе. – Я вынуждена жить у Гарриет. Ты видел ее! Следит за каждой ложкой! У меня болит спина. Ноги сводит судорогой. Ступни отекли. Даже мой проклятый пупок вывернулся наружу!
– Ты превращаешься в ипохондрика, любимая. – Сделав резкий бросок, Алекс все же накинул пиджак ей на плечи и придержал его руками. – Почему бы тебе, ради разнообразия, не проявить интерес к моему телу? – Его голос тек, как сливки из кувшина. Мэдди снова ощутила исходивший от него запах свежеиспеченного хлеба. Перед ней стоял тот самый мужчина, который сочинял про нее стишки и распевал их на мотив кантат Баха. Мужчина, с которым она испытывала многогранный, как гитарные переборы, оргазм и которому дарила наслаждение, венчавшееся страстными криками. Алекс улыбался ей той самой озорной «бери-или-уходи» улыбкой. И она, естественно, взяла.
– Потому что именно оно и стало причиной всех моих проблем, – тихо ответила она и провела его руками по своему телу. – Что? Почему я не слышу «Эй, ты отлично выглядишь!» или «Ты в отличной форме!»?
В его глазах цвета крыжовника появился голодный блеск предвкушения.
– Мэдди, я мужчина. В моей генетической программе не записан эстетический отклик на просторные одеяния для беременных.
Мэдди положила его руку на разделявший их Везувий, в котором, незаметно для глаз, кипела жизнь.
– Ты ни разу не поговорил со своим ребенком. – В доме гости хором отсчитывали удары часов. Десять, девять, восемь…
– Что ты имеешь в виду? – Мэдди кожей чувствовала его горячее дыхание. – Что мне сказать?
– Не знаю. Для начала подойдет и «привет». Другие мужчины разговаривают со своими детьми, когда те еще сидят в утробе. Поют арии из опер. Мурлычут Гершвина. Читают стихи…
Алекс осторожно погладил ее по животу. На мгновение, когда дверь в доме открылась, а потом закрылась, голоса стали громче. В следующую секунду Алекс испуганно отпрянул. С его лица исчезло всякое выражение. Мэдди проследила за его взглядом. На балконе стояла Фелисити. Она замерла как вкопанная, с бокалами шампанского в каждой руке, и смотрела на них. «Четыре, три, два, один» – звучал ежегодный праздничный хор. Фелисити поежилась – не от холода, догадалась Мэдди, – и ушла в дом. Алекс последовал за ней и растворился в какофонии воплей сирен, взрывов хлопушек, громких поцелуев, свиста «тещиных языков», которые разворачивались ему навстречу, как языки ящериц.
Несколько минут спустя гости, разобрав в холле свои пальто, поспешили к машинам. Гарриет, проявив чуткость обезболенного новокаином зуба, выбрала «рейндж-ровер» Дрейков для дороги домой. Фелисити уже сидела на водительском месте. Алекс – на пассажирском. Мэдди не смогла определить, почему он глотает окончания – то ли потому, что выпил слишком много, то ли потому, что нервничает.
– Ненавижу этот прием, – смущенно заявил он. – Не понимаю, почему мы ходим на него каждый год.
Повисшая тишина была осязаема.
– Мы ходим, потому что хозяин возбуждает наше любопытство. Он развелся с женой, чтобы жениться на любовнице, – пояснила Гарриет Мэдди, – а сейчас у него тайный роман с бывшей женой!
– Полагаю, – сухо проговорил Алекс, – это просто желание вновь почувствовать себя живым. Чтобы тебя заметили. Мужчины, знаете ли, тоже переживают менопаузу. Это элемент взросления. Как юношеские угри или умение расстегнуть бюстгальтер одной рукой. Вы не единственные, у кого происходит гормональный сдвиг. Отнюдь. А внимание все равно уделяют только женщинам. Вы, женщины, все на «ты» со своими гинекологами. Вам прописывают курс замены гормонов… А как же мы? Вы хоть представляете, что значит проснуться однажды утром и обнаружить, что на груди волос больше, чем на голове? Что окружность талии больше окружности бедер? В этот период не может быть и речи о взаимном счастье супругов, – горячо защищался он. Все становятся уязвимы на определенном этапе.
Во время этой напыщенной речи Фелисити хранила грозное молчание. Она уверенно вела машину, с удивительной точностью вписываясь в повороты. В свете фар мелькнул какой-то крохотный зверек. Миссис Фелисити Дрейк неожиданно надавила на педаль газа и безжалостно переехала его, потом вернулась к прежней скорости и до конца путешествия оставалась абсолютно спокойной и хранила ледяное молчание.
Это был худший год в жизни Мэдди. А году было всего полчаса от роду.
Злая ведьма
Мэдди была не в том положении, когда можно разглядывать не только зубы, но и другие части тела дареной лошади, и продолжала жить у Гарриет. Однако жизнь там была далека от веселой. То туалеты засорялись, то батареи текли. (Несмотря на все свои ученые степени, эти люди были абсолютно безрукими. Они не знали, как починить электророзетку или ввернуть пробки. Если бы составить список всего, чего они не знали, думала Мэдди, то хватило бы на целую справочную библиотеку.) Однажды ей даже пришлось спасать вечно ораторствующих лесбиянок из пруда для домашних уток, иначе они утонули бы.
Единственным, кто не уступал Мэдди в ловкости и сообразительности, была сама Гарриет. Раньше Мэдди считала, что паста – это то, чем чистят зубы. Оказалось, что это не так. Паста – это то, что очень полезно для питания беременных. А еще беременным нужно есть бобовые, приготовленные с кореньями, побегами и зеленью. К этому, в конечном итоге заключила Мэдди, она давно привыкла. Алекс только и делал, что прорастал в ней своими корнями, а потом выкорчевывал их, бегал от нее и заставлял страдать до такой степени, что она зеленела. Гарриет потчевала ее побегами корицы – для лечения варикозного расширения вен, замороженной кровью – для стимуляции мозговой деятельности ребенка и выращенными на безгербицидо-пестицидо-фунгицидной почве фруктами – для всего остального.
– Развитие плода проходит через несколько важных этапов, – поучала Гарриет, впихивая в Мэдди бычьи яйца и утиную печенку. – Если во время одного из этапов он не получает достаточно питания, нарушается деление клеток. В настоящий момент идет образование – она заглянула в медицинский справочник, – инсулинообразующих клеток поджелудочной железы. Если ты будешь неправильно питаться, вполне вероятно, что в середине жизни ребенок станет диабетиком.
