— Да, — ответил тот негромко, но с вызовом. Расправил плечи. — Увы, я не Тэвиш, чтобы управлять тобой с отеческой любовью, и не зимняя дева с ее обидами.
— Ты что, организовал нападение?
Вся его неприязнь к темным фэйри и возмущение их жестокими деяниями едва не выплеснулись на советника и друга, когда Кинан вновь перевел взгляд на плачущую фею.
— Всего лишь велел стражникам найти их и переместить сюда. Это, — Ниалл ткнул рукой в чертополошников, — путь Темного двора. Не наш. И никогда нашим не был.
По его знаку стражники, преграждавшие путь темным фэйри, отступили.
Те радостно захохотали и ринулись к фее.
В мгновение ока остатки туники были сорваны. Фея взвизгнула, взмолилась:
— Отпустите, пожалуйста!
Один из чертополошников шипом пригвоздил ее руку к стене. Лизнул окровавленное запястье феи, оглянулся через плечо и пообещал:
— Мы поделимся!
Ниалл спросил с тоской:
— И ты способен на такое? Мучить смертного? Хочешь, чтобы так же поступали твои подданные? Смотри, смотри! — Он снова указал на чертополошника, который сладострастно облизывался, пока фея пыталась оттолкнуть его. — Наш двор должен уподобиться Темному?
Кинан, не в силах отвести взгляд от плачущей, но все же отчаянно сопротивлявшейся жертвы, ответил:
— Это другое.
Фея, обе руки которой были уже пригвождены к стене, отбивалась как могла. Обхватила ногами за пояс ближайшего рябинника, подтащила его к себе и прикрылась им, как щитом. Стражник вырывался и выглядел откровенно несчастным.
— Разве? — спросил, не скрывая отвращения, Ниалл. — Хочешь видеть наш двор таким?
Дав волю гневу, Кинан одним ударом сбил его с ног. Из разбитой губы советника брызнула кровь.
Никто из стражников, смотревших на фею, даже не оглянулся.
— Неплохо? — язвительно спросил один чертополошник.
Другой засмеялся.
Ниалл завозился на земле, сел на корточки. Кинан, глядя на него, сказал:
— Я должен сделать все, чтобы остановить Бейру. И если придется... если не помогут слова... я постараюсь не допустить жестокости по отношению к Айслинн и Сету.
Тошно было даже думать об этом. Но сдаться — значит вынести приговор всем.
Айслинн его презирает, но отпустить ее он не может. Ничего, со временем она поймет. А если нет, он сделает все, чтобы сгладить обиду.
— Это не имеет значения. Для нее. Ты сам рассказывал, о чем она говорила после ярмарки, что ее тревожило. — Ниалл склонил голову в знак покорности, но говорил по-прежнему дерзко. — Если ты вынудишь ее согласиться или отдашь Сета девам, ты проиграешь. Были времена, когда подобное жестокостью не считалось. Нынче — не так.
С трудом сдерживая ярость, Кинан приказал стражникам:
— Освободите фею. А этих прогоните. Немедленно.
Рябинники — их было намного больше, чем темных фэйри, — вздохнули с облегчением и мгновенно разогнали ухмылявшихся чертополошников.
Один из стражников сорвал с себя куртку, укутал фею. Та, плача, повисла у него на шее.
— Это другое, — упрямо сказал Кинан. Стер с руки кровь Ниалла, помог ему подняться.
— При всем уважении к тебе, мой король, я настаиваю: это то же самое. И ты все понимаешь не хуже меня. — Советник встал на ноги, кивнул в сторону израненной шипами феи. — Она плачет не от боли. Бейра обращается со своими слугами куда более жестоко, и они молчат. Она плачет от страха — перед тем, что могло случиться. И сражалась, чтобы это предотвратить.
Все, что он сказал, Кинан знал сам. Но не видел другого выхода, если Айслинн ему откажет. Как еще убедить ее согласиться? Любви к нему она не питает, к волшебному народу относится неприязненно — серьезные препятствия. Не меньшей помехой является ее любовь к смертному. А уж открытие, что Кинан некогда ухаживал за ее матерью, — после такого, похоже, надеяться не на что.
Несколько стражников увели фею, и Кинан двинулся по переулку дальше. На ходу спокойно спросил:
— Но если выбирать между жестокостью и смертью, ее смертью и нашей, что ты мне предлагаешь?
— Может, лучше у нее спросить? — Ниалл ткнул пальцем себе за спину.
Кинан обернулся и увидел Айслинн, свою непокорную королеву.
Ниалл поклонился. Оставшиеся при них стражники тоже.
Кинан с надеждой протянул Айслинн руку.
Она, словно не замечая этого, спрятала руки в карманы слишком большой кожаной куртки, болтавшейся на ее плечах. И без вопросов понятно — одежда ее смертного.
Айслинн смерила Кинана сердитым взглядом.
— Мы, кажется, собирались прогуляться и поговорить. Пришлось просить твоего стражника проводить меня к тебе.
Кинан, сбитый с толку ее непредсказуемостью, заморгал.
— Я не понял, что ты хочешь выйти.
— При бабушке не поговоришь. Она выдала мне деньги на побег. Но думаю, от тебя не убежишь. — Айслинн шагнула к нему, остановилась так близко, что от его дыхания всколыхнулись прядки волос вокруг ее лица. — Или убежишь? Смогла бы я спрятаться от тебя?
— Сомневаюсь, — сказал он, почти жалея, что не может порадовать ее ответом.
— У мамы моей не получилось? — спросила она тихо, не отводя от него пристального загадочного взгляда. — Что ж, давай поговорим. Ты вроде бы хотел этого, когда угрожал мне.
И впервые Кинану стало неуютно от ее близости, захотелось отодвинуться. В ее доме он чувствовал себя гораздо уверенней. Сейчас же, после предостережений советника и происшествия с феей, видя перед собой эти мрачные глаза, впал в растерянность.
Но он сдержался, остался на месте. Айслинн оглянулась на стражников, кольцом стоявших вокруг них.
— Они могут отойти?
— Конечно.
Кинан подал знак стражникам и сразу почувствовал себя лучше. Знакомая проблема: ему тоже их присутствие частенько казалось обременительным.
Рябинники разошлись, расширили защитное кольцо.
Айслинн уперла руку в бок и, склонив голову, посмотрела на Ниалла.
— Ты тоже, «дядя».
Тот широко улыбнулся, шагнул вперед, отвесил поклон.
— Я Ниалл, госпожа, советник нашего короля на протяжении девяти веков.
— Оставь нас, Ниалл, — сказала она повелительным тоном, вполне по-королевски.
— Как пожелаешь.
Ниалл стал невидимым и отошел к стражникам.
Едва он оказался на таком расстоянии, откуда не мог слышать их, Айслинн прищурилась и заявила:
— Угрожать мне или Сету глупо.
— Я...
