– Зима сама по себе даст нам время собрать силы для весенней кампании, – упрямо сказал Лорис. – Мы не должны торговаться с Дерини, Мадам.
– Мама, можно мне сказать? – вставил Ител.
Кайтрина по-королевски кивнула головой.
– Спасибо.
Ител подошел к пустому креслу свой матери и, глядя на Лориса, положил руку на спинку.
– Архиепископ, как наследник моей матери, я считаю, что победа над Халдейном принесет нам большую пользу, но я надеюсь, Вы понимаете, что я предпочел бы, чтобы к тому времени, когда мы все-таки победим, мои брат и сестра были все еще живы, чтобы разделить с нами торжество победы. Кроме того, я хотел бы высказать несколько практических соображений относительно тактики и политики, которые Вы, возможно, упустили из вида.
– Не учи меня, мальчишка!
– Я – не мальчишка, архиепископ, как и Келсон, – возразил Ител, не повышая голоса. – Я – принц, и мне бы хотелось, чтобы Вы обращались ко мне соответственно. Не приходило ли Вам в голову, что даже если Келсон не сможет начать настоящую кампанию в течение зимы, он будет в силах контролировать равнинные земли, чтобы помешать нам набрать достаточное количество рекрутов? Но он не предпримет решительных действий, пока мы будем вести переговоры.
– Мальчик, тебе предстоит еще много узнать о политике, – холодно ответил Лорис. – Как и о Дерини. Как Вы можете даже думать о том, чтобы удовлетворить его…
Сикард предупреждающе откашлялся. – Мой сын – реалист, архиепископ. Его мать и я воспитали его таким. И, будучи реалистом, я знаю, что мы не сможем сделать ничего, чтобы спасти Сидану и Лльювелла, если Халдейн решит не держать свое слово. Но к началу года, то есть вскоре после крайнего срока, установленного Халдейном, даже равнины будут практически недоступны для крупных отрядов извне Меары. Пока мы будем прикидываться, что рассматриваем его условия, они будут в безопасности, как и наши приграничные земли.
– Ни ваши дети, ни ваши земли не будут в безопасности, пока Келсон жив, – упрямо сказал Лорис. – Он считает, что эта земля принадлежит ему… и ему, в конце концов, придется убить Вас и Ваших наследников, или держать вас в тюрьме до конца жизни, что он уже пытался сделать со мной. Он должен быть глуп, чтобы оставить вас в живых, поскольку в этом случае над его головой будет всегда висеть угроза потенциального восстания. Он будет использовать Ваших детей как приманку, чтобы заманить Вас в ловушку.
– Пусть тогда думает, что может преуспеть, – сказала Кайтрина. – Слова ничего не стоят. Может быть, нам удастся затянуть переговоры, используя его надежду на возвращение Истелина, поскольку он, похоже, озабочен безопасностью этого человека. Теперь, когда Джудаель посвящен, Истелин нам больше не нужен.
Лорис пренебрежительно посмотрел в сторону Истелина. – Да. Любой достойный священник рассказал бы своим начальникам, что некто, помещенный под их опеку, собирается нарушить свою клятву. Истелин, я считаю, что ты лично ответственен за побег юного Дугала.
Истелин, сидевший до сих пор молча, покачал головой.
– Я сожалею, что не могу согласиться с этим, – сказал он тихо. – Что касается нарушения им клятвы, я подозреваю, что есть гораздо худшие преступления перед Богом чем нарушение клятвы, принесенной под принуждением. Думаю, что некоторые из них Вам очень хорошо известны.
Глаза Лориса вспыхнули.
– Что касается моей ценности как священника, – продолжил Истелин, – то не Вам судить об этом, поскольку епископы сочли Вас недостойным Вашей прежней должности и заточили Вас.
Полунамеренно, полурефлексивно Лорис вскочил на ноги с бессловесным рычанием, клокотавшим у него в глотке, и замахнулся, чтобы ударить непокорного Истелина, сбив стоявший на подлокотнике его кресла кубок, который со звоном разбился на каменных плитах пола.
– Нет! – выдохнула Кайтрина, когда Сикард вскочил, вставая между ними и хватая Лориса за руку.
Это слово и звон разбившейся посуды погасили слепую ярость Лориса, и он негодующе выпрямился прежде, чем Сикард успел прикоснуться к нему, опустил руки по швам и снова сел, сдержанно кивнув Кайтрине. Сикард, шумно выдохнув, поправил свою тунику и тоже сел. Ител, бросившийся на помощь отцу, осторожно вернулся на свое место рядом с матерью. Джудаель сжал руки перед собой и старался не разорваться между лояльностью своей тетке и преданностью человеку, который сделал его епископом. Истелин все это время оставался сидеть на своем табурете и даже не шелохнулся.
– Пожалуйста, примите мои извинения, Ваше Высочество, – сокрушенно покачал головой Лорис. – Я не знаю, что на не меня нашло… но его дерзость никак не подходит священнику.
– Да уж, – ответила Кайтрина ледяным тоном. – Я, правда, сомневаюсь, что расценивает свое поведение так же. Пусть будет как будет, Халдейну нужно свидетельство того, что Истелин в порядке. Я думаю, что можно послать его кольцо… и, может быть, собственноручно написанное им письмо, которое Вы, архиепископ, продиктуете ему.
– Я не буду писать этого, – спокойно сказал Истелин.
– А если он не будет сотрудничать, – продолжила Кайтрина с застывшим лицом, – я предоставляю Вам, архиепископ, право решить, что мы должны сделать, чтобы напомнить королю, что у нас есть его епископ, и, если мы не сможем договориться, мы будем обращаться с ним так же, как король будет обращаться с моими детьми. – Она мрачно улыбнулась Лорису. – Я хочу, чтобы мой племянник помогал Вам, и надеюсь, что Вы сможете позаботиться о том, чтобы наши пожелания были выполнены.
Лорис медленно кивнул с мрачной ухмылкой на лице.
– Очень хорошо, мадам. Я буду рад выполнить Ваши пожелания. Думаю, что Вы останетесь довольны.
Глава 28
Но и он переселен, пошел в плен…
Наум 3:10
Утомленный, но довольный Келсон привел свой отряд обратно к станам Ремута меньше чем через неделю после отъезда, ни у одного из его людей не было даже царапины, а присутствие Дугала рядом с ним говорило, что его миссия была выполнена, по крайней мере, частично. Когда колонна, громыхая, пересекла мост и въехала во двор замка, несколько ликующих приграничников из Транши выскочили во двор, чтобы приветствовать их нового молодого предводителя гортанными криками. К прежним ранениям Дугала добавилась измотанность, вызванная его побегом и последовавшим за ним трехдневным маршем, но прежде чем, пересиливая боль, соскользнуть с лошади, он сумел улыбнуться и найти несколько слов для каждого из приграничников.
Дугал был не единственным добавлением к отряду Келсона. С отрядом ехали шесть угрюмых пленников, самый молодой из которых, темноволосый, благородно выглядящий мальчик со связанными впереди руками, сидящий на лошади, привязанной к лошади Коналла, изо всех сил старался выглядеть храбрым. Его щеки горели от взглядов любопытных, но он подчеркнуто глядел перед собой, презрительно отказавшись от помощи, когда слезал с лошади. Однако, больше всего всех заинтриговало добавление, безвольно сидевшее на руках и Моргана, видимо спящее – закутанная в плащ девушка с каштановыми волосами, выбившимися из-под капюшона.
