На мгновение Фиджину показалось, что в тишине покоя он слышит, как шуршат складки их одежды. Тряхнув головой, он обернулся к Кришу, но ловчий был целиком поглощен видом удивительных статуй.
На ладони у одной сидела птица с опущенными крыльями, к ногам другой прижимался зверь, похожий на волка, в руках у третьей был неизвестный инструмент, четвертая задумчиво смотрела на раскрытую книгу, пятая обеими руками держала опущенный меч, пальцы шестой сжимали сломанную стрелу, седьмая, восьмая, девятая…
Их было четырнадцать.
По спине у Фиджина пробежал холодок. Рука человеческая была не в состоянии изваять подобное. Когда-то во Фламии он видел творения великих мастеров, но сколь бы совершенны ни были их тела, их лица оставались всего лишь лицами статуй, а эти были полны жизни и удивительной внутренней силы. В призрачном свете чертога они казались живыми. Даже сами их позы были не привычно застывшими позами статуй, а позами на мгновение остановившихся людей.
– Жуть какая, – вдруг хрипло произнес Криш, – прямо мороз по коже.
У подножия изваяний были начертаны буквы – имена тех, кто был навеки запечатлен в светлом камне.
– Смотри. – Фиджин указал на непонятные знаки, стоявшие слева от букв. – Так в древности в этой стране обозначали цифры. – В Манлоре Ригэн показывал мне, как надо правильно исчислять их.
Через несколько секунд лорд ошеломленно поднял голову.
– Не может быть! Ей… более тысячи лет… А этой еще больше, и она… – Фиджин вдруг замолчал и быстро шагнул к следующей нише, а затем к еще одной.
– Ну, – невольно оглядываясь, поторопил его Криш.
– Я знаю, чья это усыпальница, – пораженно произнес Фиджин, – но почему их четырнадцать?
– А сколько нужно?
– Пятнадцать, Криш.
Не произнеся больше ни слова, они поднялись по полукруглым ступеням и вышли на улицу навстречу солнцу и ветру.
– Эти… Они как Эши, да? – подавленно спросил ловчий. – Это усыпальница детей дракона?
Лорд молча кивнул.
– Там было пустое место, – угрюмо продолжал Криш, – ты видел?
– Прошло еще триста лет, – пробормотал Фиджин.
Странное эхо, усилив, подхватило его слова, и лорд невольно обернулся. Но каменная роща вокруг было по-прежнему безмятежно пуста.
– Неужели Ригэн покажет ей это? – поежился лорд.
– Покажет, – пробормотал Криш, – он мастер показывать.
Между корнями мраморного дерева журчал родник. Он зачерпнул пригоршню воды и плеснул себе в лицо.
– А если Государь не признает ее? Что тогда?
Не ответив, Фиджин двинулся вперед. Криш в сердцах поддал ногой круглый камушек.
– Все камни и камни, хоть бы одна травинка!
Рощица кончилась.
– Беорн… – ловчий запустил пальцы в буйные волосы, – не могу привыкнуть.
– Мы всегда знали, что у нее есть настоящее имя, – тихо ответил лорд и остановился.
– Криш, я хочу видеть усыпальницу Государя.
Светлый Чертог показался неожиданно. Он венчал просторную площадь, и легкие взлеты его высоких арок подпирали голубое небо. Поднявшись по ступеням, Криш неуверенно оглянулся, но лорд твердо шагнул вперед.
Высокий белый зал был пуст, и их шаги легко отдавались на гранитных плитах пола. Возле стен в широких нишах стояли мраморные скамьи, а посередине из глубокой каменной чаши бил родник. Тихо журча, вода растекалась по всему залу по узким золотым желобам, деля его пространство на косые квадраты. За стрельчатой аркой виднелась целая анфилада покоев.
Озираясь, лорд и Криш медленно пошли вперед. Следующий зал оказался неожиданно темным. Прямо в центре его они увидели странное сооружение: два огромных перевернутых хрустальных треугольника, соединенных между– собой и установленных на невысоком пьедестале. Солнце, падающее с потолка через узкие отверстия, держало его в перекрестье тонких лучей, заставляя ослепительно вспыхивать прозрачные грани. Крупные алмазные искры время от времени срывались с верхнего треугольника и падали в нижний, наполняя тишину покоя мелодичным звуком.
– Вода, – негромко сказал Фиджин, – это водяные часы.
Еще одна искра сорвалась вниз. Они медленно обошли вокруг огромного сооружения.
– Интересно, какое время отсчитывают эти часы, – пробормотал Криш, задирая голову, чтобы получше рассмотреть верхний треугольник.
Внезапно лорд опустился на корточки рядом с пьедесталом.
– Смотри.
Мраморные плиты вокруг были украшены затейливой мозаикой из золотистого камня. Криш пожал плечами. Мозаика как мозаика, ничего особенного.
– Не видишь?
Пальцы Фиджина вдруг заскользили по мраморному полу, обрисовывая среди многочисленных завитков… буквы. В орнамент мозаики была искусно вплетена какая-то надпись.
– А теперь? – обернулся лорд.
– Де – ла – жи… – по складам начал разбирать Криш.
– Дела живых вершатся в городе мертвых, – тихо произнес Фиджин.
Они молча посмотрели друг на друга.
– Знаешь, я вот все думаю, – кашлянул вдруг ловчий, – а как оно будет?
– Что?
– Да я об этом Равновесии. Они что, просто скажут, что ей надо делать, чтобы этот их Зовущий наконец замолчал?
– Не знаю.
Фиджин выпрямился, но его взгляд все еще скользил по узору из золотистого камня.
– Я пытался понять. В Манлоре я искал в книгах, но у меня было слишком мало времени.
– А Ригэн?
– Я не спрашивал.
– Значит, спросим сегодня.
Они развернулись и молча вышли из усыпальницы Государя, так и не пройдя ее до конца.
Двенадцать тонких колонн, верхушки которых смыкались плавным полукружьем, образовывали подобие беседки, и их длинные четкие тени падали на белую площадь. Странное сооружение скрывало нолер с опущенными крыльями.
– Почему ты не послушалась меня?
– Я должна была увидеть это, Ригэн, – тихо ответила Эши. – Сама, одна.
Она упрямо смотрела на подножие нолера, смотрела до тех пор, пока глазам не стало больно.
– Этот город создан из воды и камня, – пробормотала она.
– Это слезы и память о переселившихся сюда, – просто ответил Ригэн.
– Слезы?
– Да, – кивнул Ригэн. – Такие же неиссякаемые, как вода в этих родниках. И память, такая же неизменная, как эти камни.
Она наконец обернулась к магу:
– Там оказалось все не так, как я себе представляла: ни склепа, ни древних гробниц… Они там стоят… и я не хочу… среди них…
