Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
— Да.
— Понятно.
— Скажи, а кому из знатных домов ты отдал бы ветвь первенства?
Граф Рутвен пожал плечами.
— Затрудняюсь сказать.
— Не ты один. И ты должен понимать, что это будет означать.
— Войну. Я понимаю. Войну, причем долгую и изнурительную. Скорее всего закончится тем, что Империю раздерут на части, да еще в этом наверняка поможет парочка соседей.
— Если ты это понимаешь, не могу предвидеть, что сможет тебе помешать принять это предложение. — Оубер опустил глаза. — Разве что ты захочешь побороться за трон сам.
— Вот уж никогда. Предпочитаю свободу. Но ты упустил еще одно обстоятельство, могущее помешать.
— Какое?
— Я — слуга императора. Нельзя служить двум господам.
— Но императора нет.
— Это сейчас. Если все пойдет так, как планирует первосвященник, император будет.
Он замолчал, потому что в кабинет проскользнула рабыня и поставила на стол две миски с фруктовым салатом, покрытым изящно уложенным слоем взбитых сливок. Она убрала ненужную посуду, выслушала заказ на коктейли, поклонилась и исчезла.
— Твоя присяга будет временной, — тихо ответил Оубер. — Вернее, никакой присяги не будет вовсе. Ты будешь помогать Храму до тех пор, пока на трон не сядет новый император. Или пока сам захочешь.
— Демон тебя унеси, ты неплохо меня знаешь. Небось догадался, что отказаться от такой авантюры и бросить все на полпути я не смогу! — воскликнул Гордон, ударив ладонью по столу. Вино сделало свое дело, и Рутвену стало весело. Азарт щекотал нервы и горячил кровь.
Товель улыбнулся.
— Я надеялся на это.
Он дотянулся и разлил по бокалам остаток вина.
— Ты согласен?
— Да.
— Первосвященник будет рад. Думаю, облегчение испытают и большинство братьев. Тебя уважают, Гордон. Тем более в Ордене Лунного Потока. Завтра же мы отправимся в Империю.
— Боже мой, — Рутвен прикрыл глаза рукой, — я уже и отчаялся при жизни увидеть вновь серые башни Беаны. Скажи, ты что-нибудь слышал о моей матери? Она жива?
Оубер отвел глаза.
— Графиня мертва уже шесть лет как. Мне жаль.
Гордон не отвел руки от лица, только слегка вздрогнул.
— Да, помню, она болела. — Он сжал губы. — Ладно. Я буду рад еще хоть раз взглянуть на столицу. Или на Кон-Тегу.
— Уверен, и то и другое ты будешь видеть еще неоднократно. — Товель вытер руки салфеткой. — Идем. Я заказал нам номера. Ты наверняка смертельно устал.
— Не то слово.
Гордон добрался до снятой для него комнаты, со стоном стащил куртку и повалился на постель. Его уже не интересовало, что за служанка стаскивала с него сапоги и штаны, и он совсем не обратил внимания на то, насколько приятно прикосновение много раз стиранных полотняных простыней к телу. Он слишком устал, а тот, кто уставал по-настоящему, знает, что в подобной ситуации не так уж важно, что у тебя под ребрами, мягкая кровать, солома или твердая земля. Главное — поспать.
Столица встретила Гордона не так радушно, как ему того хотелось, не солнцем, рассыпавшимся горстями своего сияния по всему небосводу, не блеском белоснежных и серых камней пристани и припортовых строений, не пронзительной зеленью садов, а дождем. Ветер нанес с моря пасмурную погоду, она была нередка здесь, вблизи устья самой широкой реки Империи, неподалеку от морского побережья. Впрочем, даже дождь не обескуражил Рутвена. Он, одетый просто и удобно, только прихватил из сундука плащ плотного сукна и распрощался с Товелем. Оубер попытался предложить графу охрану, но Рутвен убедил его, что находится в безопасности, поскольку о его пребывании здесь никому неизвестно, и в такую погоду вряд ли на улицах окажется множество людей, способных его опознать. Молодой священник нехотя согласился и еще раз напомнил, что будет ждать Гордона в центральном храме города.
Рутвен не прихватил с собой ничего, кроме меча и кошелька с золотом. Он соскочил со сходней на влажный камень пристани и заспешил с открытого места, которое дождь прометал особенно охотно. Пристань была почти пуста по сравнению с тем, что творилось там в ясные дни, под дождем толклось лишь несколько носильщиков и разносчиков, оживленно торгующихся с матросами, которым до окончания разгрузки не разрешено было сходить с корабля. Нужда не знает удержу, и коробейники готовы были бы на мачты лезть, если так увеличивалось количество продаваемого товара. Капитаны не возражали против подобной практики, поскольку все настоящие матросы отличаются удивительной способностью хорошо делать свою работу в любом состоянии опьянения, а что касается лакомств, которые продавали разносчики, то тут уж и вовсе нет причин быть недовольным.
А вот в проулках и улочках, отходящих от порта, как стержни ограды из камня, даже в дождь кипела жизнь. Гордона то и дело хватали за руки, предлагая все что угодно — пирожки, спиртное, наркотики, драгоценности, одежду, рабов и обученных животных. Под навесами трактиров и постоялых дворов те посетители, которые не хотели сидеть внутри, пристраивались на вытащенных скамьях или прямо на мостовых, пили, ели, смеялись, кое-где, завлекая новых посетителей и развлекая тех, что уже есть, пели и играли, представляли комические сцены бродячие комедианты, которых за это кормил хозяин заведения, выступали жонглеры и акробаты. Нужда не знает удержу в выдумке.
Гордон шел неторопливо, чтоб успеть увидеть побольше, потом зашел в один из трактиров и выпил там пива. Пиво было средненькое, но не в этом состояла главная прелесть. Рутвен с удовольствием наблюдал за маленькой, гибкой, стройной, как тростинка, танцовщицей, а когда она закончила, кинул ей золотую монету. Его не беспокоило, заметит ли это кто-нибудь из тех, кому достаток лучше не показывать. Гордон за пять лет на арене успел понять, что такое драка, и нисколько не боялся схватиться с охотниками за чужим добром.
Потом на углу он угостился пирожком с копченостями, потом лазой — лакомством из свернутых трубочкой плоских ломтиков картофеля со вставленным в середину стерженьком свинины в пряном соусе. К лазе полагалось красное вино, и за ним пришлось пройти еще квартал до старой таверны, отделанной потемневшим деревом, где продавалось вино — стаканами или в маленьких бурдючках. Подумав, Рутвен ограничился стаканом. Ему становилось все веселей, совсем не хотелось заниматься делами, а потому Гордон продолжал, как мог, оттягивать возвращение под крыло Товеля. Разум говорил ему, что не следует очень долго торчать на улицах Беаны, где велика вероятность того, что его узнают, а сейчас, вдали от своего графства и личного войска, он беззащитен, но веления рассудка слишком часто оказываются беспомощны перед простыми человеческими желаниями.
Он заглянул на рынок, но миновал его довольно скоро, потому что отвык от такого многолюдства и шума, даже дождь здесь был не помеха ни торговцам, ни покупателям, вышел на одну из ближайших тихих улочек и тут почувствовал, что за ним идут. Привычка выживать заставила его тут же выхватить меч, хотя он еще даже не понял, откуда на него собираются нападать.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
