Спор мы вели в очень подходящем для этого месте — громадном зале с бассейном. Наши голоса рассерженными птахами взлетали к сводам храма и отзывались оттуда пугающим эхом. Ситуация, что ни говорите, складывалась архискверная — куда ни кинь, везде клин.
— Нужен таран, — сказал Марк. — Разнесем в щепки двери, и делу конец.
Мы долго искали подходящее бревно, но в конце концов использовали для своих целей дубовый стол. Стол выглядел солидно. Усилия, нами прилагаемые, казалось, должны были свернуть горы. Но вышел пшик. Дубовый стол мы расколошматили, но дверь так и продолжала стоять несокрушимым препятствием на нашем пути.
— Она заколдованная, — прошептал в отчаянии де Перрон, и, пожалуй, был прав в своем непроходимом пессимизме.
Вацлав Карлович в совершенно неприличном тоне потребовал от меня ее расколдовать. Но на все мои «крибли-крабли-бумс!» проклятая дверь не реагировала.
— Попробуйте прожечь ее огнем, — посоветовал Марк.
— Каким еще огнем?
— Из пистолета.
Я достал пистолет, отобранный у киллера Васи, а может Пети, и старательно нацелил его на дверь, но, увы, нужного результата не добился. Во-первых, в пистолете не было патронов, и, во-вторых, на магические заклятия он больше не реагировал. Видимо, решил, что незаряженные ружья и пистолеты если и стреляют, то только один раз, ну два от силы.
— Послушайте, Якун, вы ведь тоже маг? — обернулся к нашему новому знакомому Крафт. — Сделайте что-нибудь!
Увы, и верховный жрец храма Ящера, несмотря на все старания, так и не сумел добиться результата. Хотя, справедливости ради надо заметить, ему удалось вызвать электрический разряд, который опалил брови невезучего менестреля де Перрона, но этим и ограничился.
— Благородный царевич Вадимир куда более сильный маг, чем я, — развел руками Якун, — и разрушить его заклятие мне не под силу.
— Знаем мы, какой он маг! — рассердился Вацлав Карлович. — Шарлатан!
В самый разгар вновь вспыхнувшей дискуссии Марк подошел к бассейну и пару раз в него плюнул. Святотатство актера не на шутку распалило господина Якуна, который забыл о своем статусе военнопленного и с проклятиями набросился на еретика и атеиста, осквернившего храмовую святыню.
— Здесь воронка, — сказал мне Марк.
— Ну и что? — не понял я.
— Если верить господину Якуну, то атланты высшей категории не тонут в воде и в огне не горят.
— Но это всего лишь поэтическое преувеличение, — попробовал отбояриться я.
— Ничего подобного, — обиделся на меня Якун. — Совершенный вполне способен пройти огонь, воду и медные трубы.
— С огнем и водой все понятно, а что такое медные трубы? — полюбопытствовал де Перрон.
— Понятия не имею, — пожал плечами жрец. — Но так написано на плече у царевича Вадимира.
Словом, эти люди вознамерились загнать меня в воду и, если нужно, даже утопить. С их стороны, это было бестактно. В конце концов, я же не водолаз. С какой стати именно я, родившийся на сухопутье, должен исследовать подводные глубины. Мало ли что можно нацарапать на чужом плече, почему это я должен нести ответственность за неконтролируемые действия зверя апокалипсиса. А потом, ведь и Якун мог ошибиться в прочтении древних символов, а то и коварно ввести всех нас в заблуждение.
Однако мои аргументы присутствующие почему-то сочли малоубедительными. А господин Крафт заявил, что верит в мою звезду. Лучше бы он поверил в свою! В этом случае мое здоровье не подверглось бы такому чудовищному риску. Я все-таки вынужден был под давлением своих спутников и трагически сложившихся обстоятельств сунуть руку в воду. Надо сказать, что в этом бассейне вода была теплой и относительно чистой.
— Вода родниковая, — попробовал соблазнить меня Марк. — Наверняка целебная.
— Да уж конечно, — поддержал его Якун, — сам Ящер не брезговал ею.
— А что мне ваш Ящер, — обиделся я. — У меня статус млекопитающего. А вы пытаетесь превратить Волосатого в земноводного!
— Так ведь и среди млекопитающих есть отличные ныряльщики, морские котики например. А белые медведи чувствуют себя в водной стихии как дома.
— А бурые и вовсе рыбу ловят в ручьях, — подсказал де Перрон. — Я собственными глазами видел.
— Вы что, за рыбой меня посылаете? — рассердился я.
— Пока всего лишь на разведку, — пошел на попятный Марк. — Окунетесь пару раз — и назад.
— Ладно, Ключевский, — сказал я, влезая на бортик бассейна, — если мне попадется русалка, то я непременно подарю ее вам.
— Спасибо, дорогой. Но по русалкам у нас Бер-нар специалист. Он однажды их видел в лунную ночь и даже описал в своей балладе.
— Нет-нет, — отчего-то забеспокоился менестрель, — это была игра фантазии, и не более того. Я просто подсматривал за купающимися девушками. Может, вам дать меч, сир Вадимир?
— Только этой железяки мне и не хватало, — сказал я, прыгая в воду.
Марк оказался прав по поводу воронки, а возможно даже омута. Водоворот закрутил меня словно щепку и потянул куда-то вниз, в неизведанные глубины. Был момент, когда я пожалел, что родился приматом, а не земноводным. Я находился под водой уже более минуты, и этого было вполне достаточно, чтобы почувствовать себя не Совершенным, а обреченным на то, чтобы стать утопленником. Зеленые круги в моих глазах сменились ярко-красными. Грудь буквально раздирало от желания сделать глубокий вдох, который, безусловно, стал бы последним в моей жизни. Каким-то чудом я удержался от этого, возможно самого последнего, желания и гигантским усилием воли заставил себя открыть глаза. Вода была мутноватой, но все-таки я увидел впереди свет, который вселил в меня надежду. Собрав всю свою волю, я рванулся к нему — и не прогадал. Глубокий вдох избавил меня от кислородного голодания.
Это был довольно большой грот, заполненный водой от силы на метр. Сначала я просто дышал, наслаждаясь вернувшейся ко мне жизнью, а после попытался проникнуть взглядом под своды пещеры, дабы найти отверстие, через которое сюда поступает воздух. Отверстия я не нашел, зато обнаружил лестницу, грубо вытесанную прямо в скале. Недолго думая, я направился к ней в надежде выбраться на свободу.
Лестница вывела меня в относительно сухой коридор, который своими бесконечными изгибами очень напоминал лабиринт. Я чувствовал себя Тезеем, отправившимся убивать Минотавра. В какой-то миг я даже пожалел, что не взял у де Перрона его рыцарский меч, — это когда я услышал голоса. Слегка успокаивало, что голоса эти были женские. Тем не менее я не бросился вперед сломя голову, дабы засвидетельствовать свое почтение местным обитателям, а стал украдкой продвигаться вперед, хоронясь за огромными камнями. Лабиринт вскоре закончился, и я оказался в гигантской пещере, посреди которой находился большой водоем. Именно отсюда и доносились столь заинтересовавшие меня голоса. Чтобы лучше видеть их обладательниц, я приподнял голову. И зря. Меня, похоже, обнаружили. Послышался протестующий визг, и стая белых лебедушек упорхнула с моих глаз, затерявшись в подземном лабиринте. Насчет лебедушек — это, конечно, поэтический образ. Скорее это были нимфы. А если обойтись совсем без мифологии, то я вспугнул с десяток купавшихся на мелководье девушек, не обременявших себя одеждой.
