– Пойдемте в дом. Я замерзла.
Римз еще кричал и бил кулаком по столу, используя английские слова, которые она пока не выучила. Не глядя на него, Анник заняла свое место за столом рядом с Гальба и положила на колени салфетку.
– Вернулись? Хорошо! Ваша еда стынет.
– А полковник уже повторяется, – милостиво добавил Эйдриан.
Римз повернул к ним голову, как разъяренный бык:
– Она идет со мной! Немедленно!
Анник была уверена, что полковник не мог отдавать приказы Гальба. Почти уверена. Ну почему она не потрудилась лучше узнать британцев?
Гальба не повысил голос:
– Юрисдикция неясна. Садитесь, полковник. Давайте не будем ссориться из-за одного французского оперативника, чья полезность еще под вопросом.
Анник постаралась выглядеть как некто, чья полезность тоже находится под вопросом.
– У военной разведки приоритет. Черт возьми, она моя, пока я с ней не закончу! – Оглядев ее, Римз яростно сжал пальцы. Он уже точно представлял, как будет ее допрашивать.
– Ваша организация получит доступ ко всем нашим документам. Но мадемуазель останется с нами.
– Я говорю…
– Это Англия, полковник. – Грей шагнул к нему. – На этот раз за вашей спиной нет вооруженных людей. – Он сделал еще шаг.
Римз отступил. Только на шаг. Но все заметили, что он дрогнул, как собака перед волком. Все знали, что он боится Грея.
– Проклятие! – Повернувшись, он грохнул кулаком по столу перед Гальба. Серебро зазвенело. Бокалы подпрыгнули. – Лучше возьмите себе другую красивую шлюху для своих игр! Вы узнаете, что у меня есть власть забрать ее!
Полковник вышел не оглядываясь, и юный Джайлс молча побежал за ним, чтобы отпереть ему двери.
– Он свое получил, – дружелюбно заметил Дойл. – Надеюсь, ты ничего из сказанного им не слышала, Мэгги, потому что это было невежливо.
– Ядовитая маленькая тварь. – Леди Маркем, она же Мэгги, пригубила вино.
Анник медленно выдохнула. Она чувствовала себя так, словно была сделана из древней бумаги, которая сейчас от прикосновения рассыплется и ее унесет ветром.
– Римзу выпадает мало шансов изводить красивых шпионок. Он страшно разочарован, – сказал ей на ухо Эйдриан и взял ее за руку. – А для нас это обычное дело. Мы плохо обращаемся с женщинами большинство дней недели. Вот почему я держу твою руку, когда тебе хочется, чтобы это Грей… наконец он появился.
Тот был уже рядом, и она уткнулась лицом в его жилет.
– Он тебя не тронет. Это одна похвальба. – Грей ласково гладил ее волосы. – Ты меня не слушала, когда я сказал, что ты в безопасности?
– Роберт, уведи ее отсюда, – велел Гальба.
– С ней все будет в порядке. Дайте ей минуту.
– Мы окажем ей несколько любезностей, но уединенность – за пределами наших возможностей. – Гальба отвел взгляд. – Маргарита, простите, что вам пришлось быть свидетельницей всего этого. Вы знаете причины, заставляющие меня терпеть полковника Римза.
Доил усмехнулся:
– Черт, Мэгги не поняла и половины слов, которые говорит полковник, верно, дорогая?
– Конечно, поняла. Я научилась многим вульгарным словам у тебя.
Все очень старались не смотреть на нее. Анник не могла упасть в обморок от страха и жалости к себе на глазах английских шпионов и аристократки. Она перестала цепляться за Грея.
– Не беспокойтесь. Со мной все в порядке.
Тем не менее, Грей не отпустил ее, за что она была ему чрезвычайно благодарна.
– Сожалею, что провел тебя через это. Мы должны были показать ему, что ты под моей защитой. Под защитой Гальба.
– Я в восторге, что услужила вам, играя роль дрессированной обезьяны. Хотя мне совсем не нравится, когда шумные, раздраженные мужчины спорят о том, кто поведет меня в свой подвал, чтобы пытать.
– Римз не сможет до тебя добраться, – спокойно ответил Дойл. – Ему не пройти мимо нас.
– Простите, что мы расстроили вас, мадемуазель, – сказал Гальба. – Мы отложим наши переговоры.
Какой вежливый!.. Шумный полковник с его угрозами был меньшей опасностью, чем люди в этой комнате.
– Нет смысла откладывать.
– Может, и нет. Вы не хотите удалиться, чтобы спокойно поесть?
– В этом нет необходимости.
– Попытаетесь допить вино? – Она покачала головой. – Я не пытаюсь вас подпоить. Одним стаканом бордо это не сделаешь. Нет? Тогда принесите вина и перейдем в другую комнату.
Эйдриан толкнул двери, отделявшие столовую от кабинета, где Анник спала раньше на софе. Очевидно, теперь она будет на ней сидеть. Грей захватил ей бокал с вином, она не пила, но хотя бы могла чем-то занять руки. В столовой Джайлс складывал грязную посуду в кухонный лифт.
Они молча сидели в удобных креслах, словно давние знакомые. Пакстон отодвинул штору и смотрел сквозь решетку на небо, оценивающе, словно собирался плыть на корабле, Эйдриан тихо спорил с Дойлом насчет крыши и веревок. Гальба сидел в широком кресле недалеко от нее и смотрел в огонь. Через несколько минут Джайлс внес поднос с чашками и серебряным кофейником, хотя это была Англия, и она ждала, что снова подадут уже надоевший чай. Анник гадала, то ли у них такой обычай, то ли это часть вечера, устроенная для нее. Грей стоял за ее креслом, очень близко, его сюртук касался ее спины.
– Начнем разговор, мадемуазель, или вам требуется еще время? – спросил Гальба.
– Поздравляю вас с экономией угроз. Кажется, вы не сказали мне и двадцати слов за весь вечер, поэтому я дрожу от ужаса.
Старик досадливо хмыкнул.
– Я вижу, разговаривать с вами не имеет смысла. Роберт, уведи ее наверх. Мы вернемся к этому, когда вы станете более спокойной. Завтра…
Анник осмелилась прервать его:
– Месье, перед таким разговором я не могу стать более спокойной.
– Тогда, ради Бога, выпейте кофе. Джайлс, дай ей чашку. Или встаньте, закричите, ударьте Грея ногой в живот. Все, что угодно, если это необходимо вам, чтобы успокоиться. Мысль о деловых отношениях с испуганной женщиной ваших качеств меня ужасает.
Она знала почти наверняка свои действия на следующий час.
– Я не буду пить кофе. Вообще ничего. Вместо этого давайте поговорим. – Она решительно отставила бокал с вином.
Рука Грея передвинулась к ее затылку, под волосы, она чувствовала ее теплоту. Он сделал это, чтобы успокоить и подбодрить ее. Как легко убедить женщину, что она любима, ей требуется лишь немного доброты, когда она испугана и одинока.
– Я бы предпочел называть вас Анник, если позволите, – сказал Гальба.
