— Это и есть тюрьма? — спросила она, укладываясь рядом со мной на нарах, топчане, он же кушетка.
— Пока не тюрьма, а камера временного содержания. Надеюсь, тебе здесь понравится, — сказал я, закрывая глаза. — Давай немного поспим, а то когда начнутся допросы, будет не до того.
— Как ты думаешь, в чем нас собираются обвинить, в том, что мы сами себя взорвали?
— Был бы человек, статья всегда найдется, — поделился я с девушкой вековой народной мудростью. — Вот если бы мы взлетели на воздух вместе с машиной, то вопросов к нам не было. Сама подумай, может быть, это мы так пошутили или хотим получить страховку. Должны же органы бороться за неукоснительное соблюдение законности!
— Ладно, — согласилась она, — пусть борются. Ты прав, давай попробуем уснуть. Мне еще со вчерашнего дня спать хочется, — хихикнула она. — А ты хочешь? — спросила она, не уточнив что.
— Вот, а еще говорят, что больше нет женщин в русских селеньях, — припомнил я поэму Алексея Николаевича Некрасова и заснул сном праведника.
Глава 15
До десяти часов утра следующего дня, мы с Дашей наслаждались покоем. Я впервые за последнее время по-человечески выспался и начал понимать, что жизнь, в сущности, прекрасна. Утром нас даже накормили какой-то полезной для здоровья желеобразной дрянью в порционных упаковках и напоили жидким чаем.
Свои дела мы с Дашей не обсуждали по причине возможного прослушивания разговоров. Я сразу же понял, что нас только затем вместе и посадили, что бы собрать следственный материал. Да нам, в сущности, и обсуждать было нечего. В десять часов следователи начали свою нелёгкую работу. Конвойные сковали мне руки за спиной наручниками, и повели на допрос.
Следственная камера оказалась оборудована по последнему слову техники, кучей каких-то непонятных приборов с дисплеями и без оных. Вчерашняя троица оказалась там в полном составе. Меня посадил на табурет, и сразу же предложили признаться во всем, пообещав за это оформить явку с повинной. Удивительно, но они до сих пор не удосужились спросить, кто я такой, проверить документы, но тут же потребовали в чём-то сознаться.
Настроение после спокойной ночи у меня было хорошее, и я вполне лояльно отнесся к заманчивому предложению. Однако сразу признаваться ни в чем не стал. Мало того, попросил представиться, ознакомить меня со своими правами, предъявить обвинение и пригласить адвоката. Почему-то такие пустые формальности моим новым знакомым не понравились. Троица опять многозначительно переглянулась. Почему-то они всё время переглядывались, как будто знали обо мне что-то необыкновенно важное, что мне и самому знать было не положено.
— Ты думаешь, что ты очень умный? — спросил меня молодой человек с красивыми глазами, и они стали у него совсем грустными, словно опечалились за моё неправильное позиционирование в обществе и непутёвую жизнь.
— Разве я прошу что-то незаконное? — в свою очередь поинтересовался я. — Вы арестовываете пострадавших, сажаете в камеру, а потом требуете каких-то признательных показаний! Если вы стойте на страже закона, то соблюдайте его и сами!
— Хорошо, — улыбнулся блондин. — значит говорить по хорошему вы не хотите. Тогда я ненадолго отойду, а эти товарищи объяснят вам ваши права.
Ничем хорошим это предложение кончиться не могло, но выбора у меня не было — сила была на их стороне. Оставалось надеяться на справедливость и ждать, чем все это кончится.
Между тем блондин очередной раз многозначительно переглянулся с коллегами и вышел из кабинета. Лишь только за ним закрылась дверь, ко мне танцующим шагом подошел симпатичный молодой человек и ударил кулаком в лицо. Чего-то подобного я ждал, но не так скоро. Удар был сильный и я полетел на пол, больно ударившись тем же, что вчера о машину, плечом. Потом они меня стали бить вдвоем ногами.
Продолжалась экзекуция довольно долго, пока следователи не устали. Конечно, мне было больно, но не могу сказать, что я так уж пострадал. Ребятам стоило лучше заниматься физической подготовкой.
Я лежал на полу, а они сели перекурить. Говорили о своих делах, не обращая на меня внимания. Открылась дверь.
— Что здесь происходит? — сердито спросил блондин, заглядывая в кабинет.
— Он нас оскорбил и пытался напасть, — объяснил тот, который был без примет. — Вот случайно и упал!
— Вы это прекратите! — строго сказал мне начальник. — Не забывайте, где находитесь! На первый раз я закрою на это глаза, но если такое повторится, пеняйте на себя! Ладно, посадите его, и выйдите, я с ним сам поговорю.
Веселая парочка подняла меня с пола, и впечатала в табурет, потом вышла.
— Ну, что же вы так? — осуждающе сказал блондин. — Сами требуете соблюдения закона, а бросаетесь с кулаками на должностных лиц! Ладно, давайте теперь поговорим о наших делах.
Я посмотрел ему в глаза. В них были искреннее сочувствие и скорбь. Взгляд он не отвел, так, будто чувствовал себя полностью правым.
— Ну, что же вы молчите, вам, что сказать нечего?
— Нечего, — честно признался я. — Мне вообще с вами разговаривать не хочется.
— А вот это вы зря, я к вам со всей душой, хочу помочь. Когда вернутся те звери, думаете, они станут вас слушать? Вам мало было того, что было? — срифмовал он и сам улыбнулся своему каламбуру.
— А что, собственно, было? — спросил я, стараясь, что бы голос звучал ровно. — Подумаешь, упал, большое дело. Вот если бы вы мне намекнули, что вам от меня нужно, нам обоим стало бы легче разговаривать.
Блондину мысль понравилась, он заулыбался и окончательно превратился в родного отца и благодетеля.
— Правду, дорогой вы мой, только одну правду! А правда состоит в том, что вы перевозили в багажнике взрывчатые вещества, а они внезапно детонировали и взорвались. Я, конечно, понимаю, что вы не знали, что перевозите и сами оказались, так сказать, жертвой. Суд, если он даже и будет, учтет выше чистосердечное признание. Но я постараюсь до суда не доводить, мы договоримся, вы частично признаете вину, и мы вас отпустим с миром. Стоит ли ссориться, когда обо всём можно договориться!
Схема оказалась простой и понятной. Однако у нее были пробелы, на которые я не преминул указать:
— Оно, конечно, вы все правильно рассказали, только, боюсь, возникнет вопрос, кто мне дал эти взрывчатые вещества. У вас есть подходящая кандидатура?
— Очень правильное замечание! — обрадовался блондин. — В следственных мероприятиях важна любая мелочь! Но поверьте, мы тоже не зря едим свой хлеб, заказчик нам тоже известен!
— И кто он такой? — спросил я.
— Всему свое время, сначала мы оформим ваше чистосердечное признание, а уже потом пойдем дальше.
Теперь, когда я согласился сотрудничать со следствием, мы говорили не как недавние враги, а как верные единомышленники.
— Нет, так не пойдет, — сказал я. — Если признаваться, то нужно признаваться во всем. А то получится, что я был не искренен и скрыл от следствия важные факты! Какое же у меня тогда будет чистосердечное признание?!
