Взгляд Мизинчика упал на сломанное весло.
— Милочка-дыдм, умоляю, давай вернемся! — взмолилась она, перекрикивая грохот волн.
— Хочешь узнать, кто утопил младенца? — крикнула в ответ Милочка. Ткань облепила ее стройное тело, подчеркнув упругие юные мышцы.
— Все это время я ждала и следила за тобой, — сказала Милочка. — Не бойся. Я отпущу тебя.
Милочка наклонилась, схватила Мизинчика за руку, а другую ладонь прижала к сердцу.
— Нет! — закричала Мизинчик.
Вода бурлила и заливала утлое суденышко, подбрасывая его, как щепку. В тело Мизинчика что-то проникало, смертельно стискивая грудь. Из последних сил она ринулась к веслу и махнула им. С жутким воплем Милочка опрокинулась за борт, и тяжелый рюкзак тут же утянул ее вниз. В лодку ударилась волна, и Мизинчика отшвырнуло к другому борту.
Из темных вод вынырнула рука Милочки, хватая воздух.
Кубок желания
Маджи сплюнула на пол — такого она себе раньше не позволяла. Но имя айи застряло комком в горле, сжавшемся от бешенства, и набухло ужасом. Маджи невольно вспомнила тот трагический день, как, дозором обходя бунгало, остановилась у двери ванной, где тогда стирали белье. «Ведьма!» — услышала она голос Парвати, и обвинение пронзило ее стрелой бога Рамы. В тот миг Маджи лишь нахмурилась над глупой, непочтительной болтовней прислуги. Но теперь проросли первые зерна сомнения.
— Ты ее видел? — Маджи ухватилась за диванный валик и прижалась к нему животом.
— Да! — Гулу, все еще лежа на полу, сбивчиво пересказал подробности: свет фар, ворота распахиваются сами по себе, встреча. — Она была похожа на духа! На демона из легенды о царе Викрамадитье!
— Демонов не бывает. — Это утверждение прозвучало почти как вопрос: Маджи уже не знала, во что верить, сами основы ее убеждений пошатнулись. Трагедия не давала ей покоя много лет. И вот айя вернулась.
Гулу потупился.
Лицо Маджи вдруг ожесточилось:
— Я не позволю ей отнять у меня внучку.
Ее раздумья прервал резкий автомобильный сигнал во дворе. Оба нетерпеливо взглянули на дверь.
— Джагиндер? — Савита вошла со стаканом теплой воды в руках, неохотно прихлебывая. Волосы у нее растрепались, вид потерянный.
Хоть Савита и злилась на мужа, его нескладная фигура могла бы ее успокоить в эту кошмарную ночь. Несмотря на слезные призывы Савиты, призрак так и не появился в комнате мальчиков, пока там убирались Парвати и Кунтал. «Прошу, приди ко мне, — умоляла она. — Дай мне на тебя взглянуть, обнять. Хоть разок». Ничего — никаких признаков узнавания. «Оставьте ее, — наконец сказала Парвати. — Привидение покажется, когда захочет».
— Нет, мама, — ответил Нимиш, вместе с братьями втаскивая в комнату толстый матрас. — Такси, наверное.
— Ступай, — Маджи показала Гулу на дверь. Она договорилась с Бомбейской больницей. — Там подлечат твой палец.
— Маджи, — Гулу чувствовал, как пульсирует уже вся рука, — я должен остаться. А то вдруг… она вернется?
— Кто? — спросила Савита.
Маджи глянула на невестку и тяжело вздохнула.
— Авни, — наконец ответила она еле слышно.
Савита уронила стакан:
— Она возвратилась?
— Да.
Кунтал открыла рот и чуть было не кинулась к дверям, чтобы убедиться самой. Она помнила последний разговор с Авни — в то утро Кунтал вызвалась искупать младенца. Они даже поссорились. Кунтал помнила злобный, скрипучий голос Авни, напоминавший песчаные пляжи ее молодости.
— Зачем она вернулась? — спросила Савита.
С улицы донесся еще один раздраженный сигнал.
— Иди же, — приказала Маджи, взмахом руки отсылая Гулу.
— Она хочет убить всех моих детей!
Савита уже рыдала, в памяти всплыло, как умело и терпеливо обращалась Авни со всеми тремя мальчиками, особенно с малышом Туфа-ном, хотя его мучительные колики сводили ее с ума. Но потом Савита завела обычай: каждый месяц повязывала на руки мальчиков латунные амулеты, дабы защитить их от влияния Авни. «Если бы другая айя управлялась с мальчиками так же хорошо, как она, — пожаловалась Савита Кунтал, прикрыв дверь своей комнаты, — я взяла бы ее на работу не раздумывая. Вот бы найти такую же простую девчушку, как ты…»
Дхир и Туфан съежились под ватным одеялом. Нимиш обнял мать и подвел ее к стулу:
— Она больше не может нам навредить, мама.
— Она ведьма! — плакала Савита. — Разве ты не знаешь, что ведьмы забирают трупики младенцев? Ведь груднички не различают добро и зло. Она убила мою девочку и заставляет ее творить дурные дела!
— Перестань, мама! — Нимиш прижат к себе мать. — Прошу тебя!
— Все складывается.
— Айя вернулась, а моя дорогая деточка явилась привидением, — причитала Савита.
Ночную тишину вновь прорезал сигнал.
— Ну иди же! — снова распорядилась Маджи.
— Никакая она не ведьма, — тихо сказал Гулу в дверях, а затем скрылся за стеной дождя.
На миг все смолкли: эта злосчастная ночь уже выманила из дома троих. Оставшиеся домочадцы сгрудились, словно боясь тоже исчезнуть.
— Маджи, — наконец заговорил Нимиш, пытаясь скрыть волнение. — Скажи, что сталось с айей?
Маджи стиснула челюсти, не желая ворошить прошлое — тот день, когда утонул младенец.
— Расскажите нам! — подхватила Савита.
— Я прогнала ее.
— Прогнала? — недоверчиво переспросил Нимиш.
— Вы же сказали, что она в тюрьме! — завопила Савита.
— В тот день случилась ужасная беда, — ответила Маджи усталым, бесцветным голосом. — Но не могла же я отправить девушку за решетку.
— И вы сейчас так спокойно об этом говорите? — Савита дерзко наставила на Маджи палец, а затем принялась набирать номер на телефоне. — Если б она сидела в тюрьме, никто бы не забрал Мизинчика.
Удар угодил прямо в цель.
— Положи трубку! — 1олос Маджи дрогнул на последнем слове — единственный признак, что слова Савиты ее задели.
Но та не собиралась сдаваться.
— Инспектора Паскаля, пожалуйста, — произнесла она в трубку.
— Савита! — В бешенстве Маджи попыталась придвинуть к ней свое гигантское тело.
— Передайте ему, когда придет, — невозмутимо продолжила Савита ясным и четким голосом, — что имя злоумышленницы — Авни Чачар. Она родом из рыбацкой деревни Колаба и работала у нас айей тринадцать…
