убегу отсюда.
Божок ему в ответ:
— Полно, не тревожься, не падай духом! Ничего страшного нет. Неси меня к хозяину без страха. Попробую я одолеть золотого Будду.
Торопит хозяин слугу скорее устроить сумо. Нечего делать, понес бедняк свой чурбан в парадные покои. Хозяин тоже принес туда своего золотого Будду. Слуг и служанок собралось там видимо-невидимо.
Обратился богач к божкам с такой речью:
— Дал я клятву, что если ты, мой золотой Будда, победишь, то будет мне служить этот работник даром всю свою жизнь. Если же победишь ты, деревянный божок, то твой хозяин получит все мое богатство! Помните это вы оба! — И с этими словами, взмахнув своим веером, он подал знак начинать борьбу.
И — о диво! — оба Будды встали на ноги, отошли друг от друга и медленно, враскачку стали сходиться. Вот они схватились и стали бороться в обнимку. То один одолевает, то другой. Целых два долгих часа длилась борьба! Зрители кричали наперебой:
— Ара́! Ара́![98] Ну-ка, чья возьмет?! Глядите! Глядите!
Слуги и служанки старались подбодрить деревянного Будду:
— Эй, чурбанчик, держись, не сдавайся! Не сдавайся! Не дай хозяину победить!
У хозяина глаза налились кровью. Он тоже все время кричал охрипшим голосом:
— Золотой Будда, не сдавайся! Золотой Будда, не отступай!
С золотого Будды пот катится градом. Стал он двигаться все медленнее, с трудом и, наконец, зашатался в изнеможении.
У хозяина тоже заструился пот по лицу, он побагровел и завопил:
— Золотой Будда, не сдавайся! Держись! Тебе ли не воздавали почести в моем доме, тебе ли не поклонялись? Неужели ты поддашься простому чурбану, жалкой деревяшке? Покажи всем, что нет на свете ничего сильнее золота! Ах ты, жалкий трус!
И в гневе хозяин стал поносить золотого Будду бранными словами, но чем больше он бранился, тем больше слабел золотой Будда и, наконец, громко заплакал, застонал и повалился на пол.
Обрадовались слуги и стали осыпать золотого божка насмешками. Потребовали они, чтобы сдержал богач свое обещание. Нечего делать, пришлось богачу убираться восвояси вместе со своим золотым Буддой. Досталось все его богатство бедняку. Щедро оделил бедняк остальных слуг, и пошло веселье в доме, где раньше лились одни слезы.
Стал богач скитаться по свету. Скоро у него и медного гроша не осталось. Как-то раз заночевал он в открытом поле и начал со слезами упрекать золотого Будду:
— Эх, золотой божок, зачем ты дал себя побороть какому-то чурбану? Из-за твоего малодушия я с позором изгнан из своего дома, и хозяйничает в нем нищий оборвыш. А я-то на те, бя понадеялся! Разве не отлил я тебя из чистого золота?
Золотой Будда ему в ответ:
— Напрасно ты меня винишь. Пеняй на самого себя! Вспомни, как ты кормил меня! Только два раза в год, по большим праздникам! А слуга делился всем, чем мог, со своим простым чурбаном. Вот и стал чурбан сильнее золота. Горькая моя судьба, что мне такой хозяин достался! Одно у меня утешение: стукать тебя по спине на каждой кочке. Узнаешь, сколько весит золото!
Пришлось хозяину нищенствовать до скончания своих дней да еще таскать на спине тяжелого золотого Будду.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Настоятель и служка (1)
⠀⠀ ⠀⠀
Как-то раз настоятель одного маленького горного храма отлучился по своим делам, а храм оставил на попечение служки. Вдруг хлынул проливной дождь.
Прибегает вымокший до нитки прихожанин и просит:
— Дайте мне, пожалуйста, на время зонт! А то застал меня дождь в дороге.
— Что ж, извольте! — отвечает ему служка. Взял и отдал прихожанину хороший зонтик. Настоятель только что купил его и даже обновить не успел.
На другой день снова зовут настоятеля прочитать молитву над покойником. Как на грех, небо снова потемнело, нахмурилось, вот-вот польет дождь. Посматривает настоятель на тучи и говорит:
— Служка, подай мне мой новый зонт!
Пришлось служке сознаться, что отдал он его на время одному прихожанину.
— Ну и глупо же ты сделал! В другой раз отговорись, скажи, что выставил зонт на солнце сушиться, а тут, откуда ни возьмись, налетел вихрь, поломал ему все ребра, изорвал в клочья, и валяется он теперь, никуда не годный, где-то в самом дальнем углу чулана.
Делать нечего. Ворча и бранясь, надел настоятель поверх своего капюшона большую плетеную шляпу, накинул старенький плащ и отправился в дорогу.
Прошло несколько дней. Опять остался служка храм сторожить. Вот приходит к нему крестьянин и говорит:
— Солнечный нынче денек выдался! Собрался я навестить свою дочку, давно ее не видел. Только вот беда, идти мне далеко. Одолжите, будьте милостивы, вашу лошадь.
Тут вспомнил служка, что наказывал ему настоятель, и отвечает:
— Уж ты извини, приятель, но пустили мы недавно нашу лошадку пастись на солнышке, а тут, откуда ни возьмись, налетел вихрь, изломал ей все ребра, изорвал всю шкуру, и валяется она теперь никуда не годная, где-то в самом дальнем уголке чулана.
Крестьянин глаза вытаращил.
— Да-а, — говорит, — вот небывалый случай.
И ушел, покачивая головой.
Узнал про это настоятель и давай бранить служку пуще прежнего:
— Кто же так говорит? Разве можно лошадь равнять с зонтом? Надо было сказать, что лошадка наша на днях белены объелась и взбесилась. Так лягалась, так брыкалась, отбила себе и ноги и спину! Лежит теперь в стойле и встать не может.
Прошло три дня. Лежит настоятель на постели и отдыхает. А тут пришел в храм слуга из богатого дома и говорит служке:
— Хозяин просит настоятеля пожаловать к нему в дом по случаю праздника.
А служка ему в ответ:
— Настоятель наш на днях белены объелся, совсем взбесился! Так лягался, так брыкался, что отбил себе ноги и поясницу. Лежит теперь в стойле и не встает.
Услышал эти слова настоятель, обомлел. Вскочил с постели как ошпаренный — да как хлопнет служку по голове:
— В другой раз не станешь равнять настоятеля с клячей на посмешище прихожанам!
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Настоятель и служка (2)
⠀⠀ ⠀⠀
Как-то раз пошел один настоятель служить заупокойную требу, а служка остался храм сторожить. Читал он, читал молитву, да и заснул крепким сном. Вдруг слышит спросонок чей-то голос у входа: «Можно войти?»
Вышел служка из храма, протирая глаза, и видит: пришла соседская старуха с большим узлом.
— Передай, — говорит, — настоятелю гостинец ради праздника!
Взял служка узел, а оттуда теплый пар идет. Да так вкусно пахнет!
— Э, да она, кажется,
