уже тот пустолобыш свою первую нору? Или бродит теперь ходоком по холмам? В то, что до сих пор не нашёл своего пути в Бездну, не верю. Уж чего-чего, а нор здесь хватает. Я вон ту, что сейчас мне нужна, о трёх сразу лучах, пару дней назад отыскал уже. До сих пор, небось, сереет треугольной звездой в той ложбинке, где я её видел. Толку мне с неё пока нет. Тут сложнее не нору найти, а людей, кто пойдёт с тобой в Бездну. Тех людей, кому именно эти подходят врата. Сложно всё здесь, на Суши.
И как жалко, что местным нельзя на Путь встать. Уж с кем с кем, а со своей ушастой подругой я бы в Бездну полез. Зайка, хоть и слаба, но вынослива и шустра. А, что главное, очень умна – вон, как схватывает всё на лету. На полуденных привалах, в жару, учу её нашему языку. Кучу слов уже знает. Какие попроще – уже говорить научилась. Что сложнее – не всегда ещё может сказать, но понимает едва ли не всё. Вот только некоторые буквы ей плохо даются, отчего речь ушастой получается очень смешной. Ну и пусть. Мне так нравится даже.
И так уже скучаю по нашим потешным былым разговорам, когда приходилось, кривляясь по-всякому, друг до друга доносить свои мысли при помощи жестов и мимики. Теперь всё куда проще. Слышит волка – и не нужно из пальцев пасть складывать. Так и говорит, что там волк – обойти его надо.
Вот и сейчас сижу жду, что мне скажет. Остановились на вершине холма, среди скал, как всегда время от времени делаем, чтобы Зайка могла послушать округу. Я молчу, замерев. Она ушки топорщит. В одну сторону их повернёт, подождёт чуть. Затем в другую. И так до минуты доходит порой. Не всегда мелкой сразу понятно, что именно она слышит.
Но тут случай другой. Едва высунулась из-за скалы, как немедля нырнула назад. Глаза круглые. На её маленькой треугольной мордашке оно смотрится страшно. Растопыренные зёнки чуть ли не половину лица занимают. Но не ужас в них. Удивление больше.
– Люти. Много.
– Где⁈
– Талеко. Но сум много. Сумят. Не боятся совсем.
Наконец-то! Растянув губы в счастливой улыбке, я в сердцах стиснул Зайку в объятиях.
– Так чего им бояться, глупышка? Люди – сила. А много людей – так и вовсе мощь страшная. Ходоков же не слышишь?
– Хоток нет, – замотала она головёшкой, отчего её уши смешно затряслись. – Только люти.
– Отлично! Бежим к ним. Скорее.
На бегу размышляю. Уже успокоился чуть. А что, если там тот отряд, который меня обобрал? Стоит ли к ним прибиваться? Да и вообще на глаза им показываться? Да нет, точно стоит. То я, когда умирал, был им не нужен. Их можно понять. Даже то, что моё оружие забрали себе, не так страшно. Мертвецу оно без надобности, а живым ещё послужит. Ло бы тоже так поступил. Обычный холодный расчёт и ничего личного. Сейчас живого-здорового и с парой лучей на лбу, небось, не прогонят. Да и Зайка со мной, а она жуть какая полезная.
Бежать пришлось долго. И правда шумел народ сильно, раз волшебные ушки смогли их услышать за целый десяток вёрст. Чего шумел, тоже сразу же стало понятно, едва с очередного холма мы увидели лагерь людей. Охота у них тут была. Видать, на рассвете смогли окружить и в ловушку загнать стадо коз. Сразу четыре рогатые тушки сейчас постепенно худели под ножами разделывающих добычу охотников. Не иначе хотят нарезать мясо тонкими пластами и разложить его на день по горячим камням, чтобы жаркое солнышко его пропекло хорошенько.
– Привет вам, идущие! – проорал я с холма и начал спускаться в ложбину, в которой до кучи имелся ещё и родник, маня за собой струхнувшую при виде такого количества людей Зайку.
Да, те самые. Вон их кряжистый предводитель по имени Бон, опирающийся на моё копьё, вон ещё трое в шкурах с такими же звёздами в четыре луча на загорелых до черноты лбах, вон архейский лорд, закрывший-таки свою первую нору. А чего я хотел? Откуда бы в этих пустынных краях взяться ещё одному такому большому отряду?
– Гляди, кто пожаловал. Это же тот малой, что лежал тюфяком.
На лице коренастого Бона улыбка. Не ироничная, не ехидная, не коварная – добрая. Он действительно рад меня видеть.
– Ничего себе! Коты-таки выходили, – удивился худой и высокий мужик с ромбом на лбу.
В прошлый раз у него вроде был треугольник ещё. Значит, не только Джафар за то время пока мы не виделись сумел закрыть нору. Против воли я мгновенно сравнил лбы присутствующих с тем, что помнилось мне по нашей прошлой с ними встрече, благо повскакивавший при нашем появлении люд сейчас весь повёрнут ко мне.
Четвёрка одетых, словно снежники, старожилов понятно – у этих всё, как и было. Пара тоже бывалых ребят точно так же при своих прежних звёздах о трёх лучах. Зато с ромбом всего один раньше был – теперь двое таких. С треугольниками же, аж целых три человека, включая архейца-Джафара, и только один здоровяк с заплетённой в несколько кос бородой и с десятком таких же засаленных, годами не мытых сосулек, на голове щеголяет пустым бледным лбом. Последнего раньше не было с ними. Совсем новичок.
– И норы две закрыл. Молодец, – присвистнул один из четвёрки обряженных в шкуры.
– Рано мы парня списали, – поддакнул другой сторожил.
Я тем временем подошёл совсем близко к расположившимся у родника людям. Встречают меня хорошо. Значит, прав был – не станут гнать. Спасены! Теперь можно не только волков не бояться, но и продолжить лучи собирать. За одним мы все здесь. Считай, выкарабкался из заднего места.
– Семя на ноги поставило, – улыбнулся я. – Пришлось ходока завалить. Вам спасибо, что подсказали.
– Да ладно! – встрепенулся кряжистый Бон. – И где тот герой? Не котяры же с этим тебе помогли. У массахов кишка тонка – к ходоку они на версту не приблизятся.
– Не герой. Героиня поди, – заржал тощий блондин в жёлтой шкуре какого-то мне неизвестного зверя. – Чего мнётся там? Пусть подходит. Не обидим твою ушастую жинку.
– Не, серьёзно? – подался вперёд не успевший получить ответ Бон. – В Бездне что ли он сгинул?
– Увы, – подтвердил я догадку идущего. – Как помог мне сначала, так после и бросил ни с чем. Что оружие, что бобы-семена – всё с ним в Бездне осталось.
– Погано, – расстроился Бон. – Неплохая бы
