— Ну, будет время – разберемся и с этим… А пока ты мне, друг Афоня, лучше-ка вот что скажи. Ты, надеюсь, Серебрякова еще не забыл?
— Вихтера Арнольдьевича? Як же его забудешь? Як тата ридный мнэ быв!
— А скажи мне, дружок, ты часом его в данную минуту не "слухаешь"?
— Як не слухать? Усе время слухаю. Сэрце болит, дюже тоскую по ём.
— И о чем он, к примеру, думает теперь? Ты давай-ка напрягись, Афоня.
— Нэ, товарищ подполкоуник, нэ можу, ей-Богу, нэ можу. Стукать на его нэ стану! Ны за какий портвийн! Говорю ж: быв як тата!
— Да ты что, что такое вообразил, голубчик?! При чем тут "стукать"?!.. У меня ж к нему, клянусь, такие же добрые чувства, как у тебя! Помнишь, мы с ним и расставались друзьями. Просто подарочек ему хочу сделать, сюрприз. Только не знаю какой, из какой страны, чтоб ему приятно было. Он же про какую-то страну, наверно, сейчас думает? ("А как ему не думать? Наверняка умотать куда-нибудь решил! Знает, что в СССР его и под землей отыщут".)…Мне же только это и надо! Давай-ка, голубчик, напрягись.
— Ну ежели сурпрыз… Тильки он мудрёно думает… Про якую-то, к бису, "Уттар-Прадеш"…
— Постой, постой, карандашик только возьму, запишу! Как говоришь? "Уттар-Прадеш"?
— Во-во, она самая… Ще про якую-то (язык сломать) "Лакхнаву"…
— Ясненько, записал. Теперь будет ему сюрприз, какой он желает. Спасибо тебе, голубчик.
— Служу Совэцкому…
— Ладно, ладно, попроще. Ступай, дружок… А насчет "Розового" сейчас же распоряжусь.
("И где, к чертовой бабушке, эта Уттар-Прадеш, где эта, провались она пропадом, Лакхнава?.. А может, это и не названия вовсе, а какие-нибудь заклинания, кабалистика какая-нибудь? С него, с Серебрякова-то, станется… Мда, задачка!..")
* * *
По телефону
— Ниночка, вы? Погремухина такого помните? ("Еще бы не помнила! Кто тебя в МГИМО устроил?")
— Да, да, конечно, Орест Северьянович! Всегда рада вас слышать!
— А я по делу к вам, Ниночка.
— Насчет профессора Разумовского? Я еще неделю назад все написала.
— Да читал я уже, читал! Молодец, хороший написала отчет. Так что на днях, не сомневайся, выметут твоего профессора Разумовского и с кафедры, и из партии поганой метлой, чтоб не болтал больше и звание советского ученого не позорил… Нет, я по другому делу. По пустячному вовсе дельцу, вы уж извините старика.
— Какой же вы старик, Орест Северьянович?
— Ладно, ладно, мерси… Мне тут для кроссвордика надо… Ты у нас, говорят, по части географической науки спец; не знаешь часом, где такая Лакхнава расположена?
— Может, Лакхнау?
— Может, и Лакхнау.
— Лакхнау – это город такой в Индии… Сейчас в справочнике посмотрю… Вот! Лакхнау, столица индийского штата Уттар-Прадеш. Население один миллион четыреста тысяч. Промышленность…
— Мерси, мерси, остальное мне для кроссвордика без надобности. Благодарю.
— Не зайдете, Орест Северьнович. Я теперь на "Соколе" живу, недавно квартиру получила.
— ("А то не знаем! Кто ж с квартирой-то этой подсобил?") Спасибо, Нинок, зайду как-нибудь. Вот с делами мал-мала разгребусь – и непременно зайду.
"Чего ж не зайти? Девка в самом соку! Надо полагать, отблагодарит за квартирку по всем статьям…
Однако сперва – Лакхнау этот чертов!.."
-
— Алло, Шепотков? Ну, выяснил?
— Так точно, товарищ подполковник! На Лакхнау авиарейсов нет. Из всей Индии – только на Дели. Посадка в Ташкенте. Вылет по средам и пятницам в четырнадцать ноль-ноль.
— Мать честная, так завтра ж как раз среда!
— Так точно! Уже дал приказ поставить заслоны в аэропортах – и здесь, и в Ташкенте.
— Ну-ну… ("Можешь себе… подтереть этими заслонами. Охота на Невидимку – это тебе не карасей в пруду ловить".) Ставь свои заслоны. И этих кандидатов в покойники Леденцова и Ухова – через два часа ко мне в кабинет… А сколько там в самолете-то пассажиров?
— Кажись, "Ту-104" – стало быть, около сотни. Прикажете узнать точнее?
— Не надо. ("Точней подсчитают, когда некролог будут писать".) Ладно, пока.
* * *
— Товарищ подполковник, капитан Чистяк по вашему приказанию…
— Садись, садись, капитан. Фамилия у тебя хорошая – Чистяк. Мне как раз и нужно, чтобы все было – полный чистяк. Надеюсь, не подведешь.
— Буду стараться, товарищ подполковник!
— Да, постараться – это уж тебе завтра придется, голубчик. Ты ведь у нас, коли я правильно знаю, подрывником когда-то был?
— Так точно! В Корейскую войну! Третье специальное подразделение!
— Да не вскакивай так, голубчик, не вскакивай, мы не в армии… Подрывал, стало быть, американский империализм. Дело хорошее. И судя по орденам – я твой послужной-то список читал – неплохо с этим справлялся. А конкретнее – чту приходилось подрывать?
— Сухопутные и надводные объекты. Танки, автомашины, мосты, корабли.
— А летающие объекты взрывать не приходилось? Самолеты то бишь.
— Ну а что самолет? Если к нему подобраться – так дело нехитрое.
— А если во время полета, изнутри?.. Да чего ты лицом посерел? Сам с парашютом до взрыва выпрыгнешь? С парашютом-то прыгать умеешь?
— Так точно, приходилось!
— Опять он вскакивает! Сиди, сиди!.. Взрывчатки-то много надо на самолет?
— Если самой современной, то грамм двести вполне довольно будет.
— Ну тогда не вопрос: двести грамм в ботинках на борт пронесешь. Ботинки выдадут особые… Босиком с парашютом спрыгнуть сумеешь?
— Так точно!..
— Вот и хорошо. Заранее чувствую – с таким орлом у нас будет полный чистяк.
— Разрешите вопрос, товарищ подполковник? А какой самолет, бомбардировщик, штурмовик?
— Да нет, попроще. "Ту-104" – слыхал про такой?
— Пассажирский?.. И что – прямо вот так вот вместе с пассажирами?..
— Ты мне давай-ка, капитан Чистяк, лицо серое снова не делай. Все вопросы потом. Иди.
("На вид ничего, а в поджилках явно слабоват. И вопросы, право же, лишние задает. Да, с Чистяком этим тоже как-то порадикальней решать надобно…")
* * *
— Старший лейтенант Хватов! Вызывали, товарищ подполковник?
— Заходи, Хватов, садись… Ты в загранкомандировках когда-нибудь бывал?
— Никак нет, товарищ подполковник.
— Завтра побываешь. В Индию летишь, в Дели.
