Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
Киты затратили на решение той же «задачи» втрое больше времени – пока не появился базилозавр (Basilosaurus). Впрочем, водным млекопитающим пришлось расти в острой конкуренции с проворными акулами неоселяхиями, в то время как в распоряжении ихтиозавров оказалась вся бескрайняя и пустующая после пермско-триасовой катастрофы Панталасса.
В позднетриасовую эпоху (230 млн лет назад) в мелководных заливах этого океана обитал гигантский шонизавр (с почти 3-метровой головой), своим раздутым телом больше напоминавший дирижабль, чем стремительных собратьев помельче. То был один из немногих рыбоящеров с режущими кромками зубов и, значит, «топовый» хищник своего времени. (Примечательно, что зубы у него сидели в персональных лунках, как у древних предшественников.) Столь же крупный морской зверь – близкий родственник шонизавра – жил по другую сторону северного континента, в заливах океана Тетис. Хотя от него в Швейцарских Альпах остались лишь несколько ребер да тело грудного позвонка, их размеры позволяют предполагать, что это было одно из крупнейших морских существ за всю историю Земли – около 20 м длиной. Бóльшую часть жизни великаны, скорее всего, бороздили открытый океан, заплывая на мелководье, чтобы дать жизнь потомству или избавиться от назойливых обрастателей вроде морских уточек. Увы, ненасытные глубоководные желоба поглотили почти все глубоководные отложения той поры, и мы не можем проверить, так ли это было…
Темнодонтозавр и средне-позднеюрские офтальмозавриды (Ophtalmosauridae), хотя уступали в размерах тела шонизавру, кое в чем его превосходили. Название последних намекает на офтальмолога – врача, занимающегося проблемами зрения. Рыбоящеров такие проблемы не беспокоили: их глазные яблоки достигали 26,3 см в диаметре. Исходя из данного параметра, можно рассчитать диафрагменное число этого оптического прибора – от 0,8 до 1,1. Для сравнения: у кошки оно составляет 0,9, а у человека, страдающего в темноте «куриной слепотой», – 2,1.
Один из родов офтальмозаврид был иронично назван палеонтологами ленинией звездной (Leninia stellans) как воспоминание о меме советской эпохи «ленинский взгляд». Диаметр его зрачка, реконструированный по внутреннему диаметру кольца склеротики, составил 7,7 см – ящер уступал в этом только паре своих собратьев и гигантским кальмарам (диаметр зрачка 9 см). По относительным показателям – соотношению диаметра глаза и длины тела – он далеко превосходил всех. Особенности строения глаза ленинии позволяли нырять на 500 м и даже на такой глубине различать добычу или хищников. Статью о находке из нижнемеловых отложений (120 млн лет) Ульяновской области опубликовал авторитетный журнал Geological Magazine, чем вызвал горячую дискуссию среди… коммунистов. «Коммунисты Петербурга и Ленинградской области» сначала с гневом обрушились на исследователей, употребивших имя вождя пролетариата всуе, и призвали Академию наук «лишить лжеученых – организаторов экстремистской акции всех научных званий и права работать в научном сообществе»[39]. Затем, видимо, прониклись мыслью, что ящер был незаурядным, и «в обстановке… бескомпромиссного поиска истины на основе марксистско-ленинской теории» постановили «путем взятия проб ДНК… восстановить его в натуральном виде и передать на воспитание Центральному Комитету… с возможностью дальнейшего использования против политических противников левых сил». В общем, как говорил Ленин, «есть такая партия», и, увы, не одна…
Большие глаза и острый взгляд (даже ленинский) не оберегали глубоководных ныряльщиков от кессонной болезни, которой они страдали не меньше кашалотов и не слишком осторожных дайверов: примерно у 15 % позднеюрских ихтиозавров и 18 % раннемеловых наблюдается некроз эпифиза плечевых костей. Дело в том, что на глубине под давлением в несколько атмосфер (каждые 10 м погружения добавляют 1 атм) кровь пересыщается азотом, и при быстром всплытии из-за резкого падения давления она практически вскипает. Газовые пузырьки закупоривают кровеносные сосуды, что ведет к омертвению костной ткани. То же со временем происходит в результате многочисленных погружений. Ограниченное коллатеральное кровообращение в плечевой кости делает ее особенно уязвимой. А вот стеноптеригии нырять явно не любили, и поэтому некрозы у них не выявлены.
В середине мелового периода разнообразие ихтиозавров, представленных почти нацело офтальмозавридами, резко упало. Вскоре они полностью исчезли. Возможно, их добило начавшееся потепление. По той же причине вымерли почти все рифостроящие кораллы с легкорастворимым арагонитовым скелетом. Их место заняли гигантские цилиндрические двустворчатые моллюски с раковинами из кальцита. В это же время пропали, правда ненадолго, кокколитофориды с известковыми раковинками. Возможно, что рыбоящеры, чье тело и так было достаточно разогретым, не выдержали возросшей температуры Мирового океана…
Днем рыбоящеры отдыхали, подставив темные спины под лучи солнца. Их угольно-черная молодь пряталась среди стеблей гигантских морских лилий, многометровыми абажурами свисавших с огромных топляков, покачивавшихся в толще воды. В этих «висячих садах» всегда было чем поживиться: длинные и круглые рыбы поблескивали плотной ромбической чешуей; порой топляк, огибая его сразу и сверху, и снизу, облетала стая стремительных торпедовидных, большеглазых, как рыбоящеры, белемнитов. Замешкавшись, они в испуге выпускали темные облачка чернил, которые, не разобравшись, пытались ухватить острыми зубами юные ихтиозавры. Когда же светлое зыбкое морское небо накрывала грозная туча – туша огромного по сравнению с их родителями ихтиозавра, они спасались в своем плавучем укрытии…
Глава 24
Длинношеее. Плезиозавр
Художественный фильм «Аммонит» заканчивается сценой посещения Мэри Эннинг Британского музея естественной истории. На стенах и в стеклянных витринах – огромные скелеты ихтиозавров, плезиозавров и птерозавров – самый привлекательный для публики музейный зал: всем интересны морские и летающие чудища. Под экспонатами этикетки с каллиграфически выведенными научными именами доисторических ящеров и указанием авторов этих названий. Среди них сплошь светочи британского естествознания: преподобный Уильям Конибир, плантатор Генри де ла Беш, командор Ричард Оуэн, 10-й баронет и член палаты общин Филип Грей Эгертон… И ни одного упоминания той, которая разыскала все это богатство на ветреных утесах Лайм-Риджис под брызгами холодной Северной Атлантики, добыла каменные блоки весом сотни фунтов, не обронив даже и косточки от самой меньшей фаланги, и отчасти отпрепарировала, предоставив ученым полное право на крупное научное открытие. В глазах Эннинг (великолепно сыгранной Кейт Уинслет) – даже не горечь, а разочарование миром великих мужей, каждый из которых норовил предстать ее лучшим другом, а на деле был высокомерным и тщеславным снобом.
Мэри родилась на исходе XVIII в. в семье краснодеревщика Ричарда Эннинга из Лайм-Риджиса и прославила этот небольшой приморский городок на весь мир. К сбору окаменелостей Мэри и ее старшего брата Джозефа (еще восемь детей умерли в младенчестве) приучил отец, который искал приработок. Как это нередко случалось на скалах графства Дорсет, однажды он упал и вскоре покинул этот свет, оставив детям долги и дом, затопляемый во время зимних штормов. Научившись лишь читать и писать в школе для бедняков, Эннинг смогла освоить мощные пласты непростой литературы по геологии и анатомии, чтобы лучше знать, какие ученых интересуют ископаемые, как они выглядели (ведь чем полнее извлеченный из породы скелет, тем он ценнее) и в каких отложениях чаще встречаются. Она на равных объяснялась с профессиональным геологом Родериком Мурчисоном и другими, но лишь преподобный Уильям Бакленд из Оксфорда и основатель Королевской геологической службы де ла Беш воспринимали ее как личность. Они не забывали отправлять книги и по подписке собирали средства ей на жизнь, для чего де ла Беш делал рисунки на тему древней жизни, главными персонажами которых выступали существа, открытые Эннинг (см. рис. 23.1).
Любопытную и вдумчивую исследовательницу особенно интересовали, конечно, сведения о нижнеюрских слоях возрастом 200–190 млн лет, обнажавшихся в окрестностях Лайм-Риджиса. После штормов из них вымывалось немало раковин и костей, а дальше требовалось облазить все соседние утесы, чтобы найти заветный костеносный пласт. Среди особо ценных находок, которые Мэри сделала, начиная с 11-летнего возраста (сначала вместе с братом и матерью, тоже Мэри Эннинг), стоит назвать вампиропода с чернильным мешком, полные или почти полные скелеты и черепа химеры сквалорайи (Squaloraja), зубастого птерозавра диморфодона (Dimorphodon macronyx), ихтиозавра (Ichthyosaurus communis), темнодонтозавра (Temnodontosaurus platydon), молодой особи плезиозавра большеголового (Plesiosaurus macrocephalus) и, конечно, длинношеего (P. dolichodeirus). Удивительно, но чернила головоногого моллюска настолько хорошо сохранились, что Элизабет Филпот, приятельница Мэри, нарисовала
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
