благополучно забыла, как и сам Тимур, видимо, забыл про свой телефон. Может, он спит? Что ещё делать в таком тихом и уединённом месте?
И я зачем-то представляю, что сейчас Тимур давит лицом диван, сложив губы бантиком и подложив ладони под щёку. Это ересь несусветная, но от этой мысли я глупо хмыкаю себе под нос. А почему нет? Вчера этот бритоголовый боксёр уплетал котлеты так, что за ушами трещало. Вполне возможно, что трезвый и сытый Тимур спит именно так: надув губы и с ладошками под щёчкой.
Но моя улыбка стекает с лица, как только я дохожу до места, где Горин оставил свою машину. Под корявыми ветками дерева в конце улицы пусто. Чёрная иномарка исчезла, хотя вчера она точно стояла здесь.
Несколько секунд я просто ошарашенно не свожу взгляда с пустого места под деревом.
А если машину угнали, и Тимур сейчас всё ещё спит?
К калитке нашего участка я несусь со всех ног. Пару раз едва не лечу кубарем по спуску. Как только за моей спиной хлопает калитка, я не выдерживаю:
— Тимур! — выкрикиваю на весь двор, когда бегу по кривым дорожкам сада.
И врываюсь я на веранду с таким же криком:
— Тимур!
Дверь за мной громко хлопает, и я остаюсь в тишине. Пульс бешено стучит в висках, грудь ходит ходуном, дыхание сбито напрочь, а сама я какие-то мгновения пробегаюсь хаотичным взглядом по веранде.
Никого. И ничего. Тимура здесь нет. Может, он снова в душе, но и вещей его тоже нет. Плед с Русалочкой скомканно висит на спинке стула. И нигде не видно мобильного телефона Горина.
Я понимаю, что это не простое совпадение: отсутствие машины и самого Тимура здесь. Он нашёл себе хоромы поудобнее и просто молча исчез? От этой мысли сразу горчит на языке. Съехать с моей веранды вот так по-английски? Даже не отвечая на сообщения?
Обескураженно застыв у порога, достаю из кармана пальто телефон. В сети Тимура всё ещё не было, и у меня остаётся всего лишь один вариант. Я отправляю Горину аудиовызов.
Семь. Восемь гудков… и ещё безмерное их количество. Я звоню и звоню, наматывая круги по веранде между диваном и столом.
В ногах ощущаю неприятную дрожь, живот скручивает, а ладони холодеют, когда наконец гудки сменяются тишиной в трубке.
— Тимур? Алло… — мой голос садится сам собой, а я сразу же замираю посреди веранды.
— Аня, да? — слышу грубый, прокуренный бас. Это точно не голос Тимура, но совсем незнакомым я назвать его не могу…
— Да, — подтверждаю осторожно.
— Это Пахом. Потеряла пацана?
— Где он? — Сильнее стискиваю в ладони телефон.
— Так здесь же. Сейчас активно деньги зарабатывает, добытчик. Извини, трубу передать ему не могу, — хмыкает Пахом.
А у меня тошнота подползает к горлу. Сделав неуверенный шаг вперёд, я осторожно присаживаюсь на край дивана.
— Он сейчас дерётся? — спрашиваю сдавленно.
— Не, в шахматы играет. Что-то передать ему? — весело отвечает Пахом и даже прихрюкивает от смеха.
Кажется, его забавляет моё молчание. А я правда не знаю, что сказать. Я понимала, что Тимур может вернуться на свои бои, но не ожидала, что он решит это сделать прямо сейчас. Пару дней назад Горин выл от болей после предыдущего боя.
— Нет, — верчу головой. — Не надо ничего передавать.
— Да не ссы ты, Аня! — уверенно и с позитивом заявляет Пахом. — Авось сегодня любимый тебя в ресторан поведёт да как потом оттрах…
Он не договаривает. В динамике я слышу громкое шуршание, гул, стуки, и только потом голос Тимура. Обеспокоенный и как будто сорванный.
— Ань, ты чего звонишь?
— Я приехала, а тебя нет здесь, — бормочу я.
Тимур тяжело и часто дышит в трубку.
— Я скоро буду, — быстро проговаривает он и отключается.
Я крепко зажмуриваюсь, откинув телефон на диван. Запускаю ладони в волосы, взъерошивая их.
Боже, ну что он творит? Какие драки сейчас, когда его глаза всё ещё как кровью налиты. Он обезболивающие глотает горстями. Один неудачный удар по голове, и…
Я делаю глубокий вдох и резкий выдох. Стараюсь так оттолкнуть жуткую мысль.
И как быть мне? Тимур не просил остаться. Но если он вернётся опять избитый? Если всё будет ещё хуже, чем в прошлый раз?
Сидя на диване пустой веранды, я вдруг понимаю, что мне очень хочется туда… в то подполье. Я даже дёргаюсь от этой мысли, и сердце дёргается тоже, ощутимо стукнувшись о рёбра. Но я торможу себя. Вцепляюсь пальцами в шершавую обивку дивана, чтобы не сорваться с места.
Ну куда я поеду? И сколько это займет времени? Я в другом городе. Тимур может спокойно набить всем там морды сотню раз и вернуться сюда, пока я буду добираться до их бойцовского клуба.
Но и просто оставить здесь вещи и уехать домой не решаюсь. Не смогу заснуть спокойно, если не буду знать, что Тимур не собирается умирать здесь после своих драк. Как показывает прошлый опыт, его ничего не остановит сесть за руль в любом своём состоянии. Горин упертый.
У меня ведь есть время подождать его здесь? До последней маршрутки ещё четыре часа. Я должна знать, что, вернувшись сюда завтра, не обнаружу окоченевший труп Тимура.
И я решаю ждать.
Час.
Два.
То разуваюсь и залезаю на диван с ногами, укрывшись тем самым пледом с Русалочкой. То хожу из угла в угол, вздрагивая от каждого скрипа и шороха на участке. То заглядываю в чат, пытаясь увидеть в сети Тимура, которого там нет.
Я старательно скрываю нервы в своём голосе, когда разговариваю с мамой. Сижу на старом диване и вру, что уже вернулась с пар и хочу сегодня пораньше лечь спать. Мне на руку, что мама сильно уставшая и не задаёт никаких лишних и уточняющих вопросов.
Я даю себе ещё час ожидания.
На улице уже темнеет. И если бы не уличный фонарь на соседнем участке, то веранда давно бы погрузилась в кромешную темноту. Свет здесь всё-таки не работает, сколько бы ни дёргала выключатель.
Я так и сижу в полумраке на диване. Не снимая пальто и укутавшись в плед. В этом помещении действительно очень холодно.
Прислушиваюсь к звукам на улице и на веранде. Потихоньку погружаюсь в тягучую дремоту и мысленно надеюсь, что мышки не захотят выйти на вечернюю прогулку.
