и надеялась отдохнуть за остаток времени, который у нее остался. – Берегите тело дракона, – сказал он напоследок, выходя из личных покоев. За дверьми обнаружилась служанка, которая тут же поклонилась великому советнику. – Разожгите в покоях императрицы успокаивающие благовония и не тревожьте Ее Величество до утра, – приказал он. Та понятливо кивнула. После этого советник широким шагом направился прочь из Дворца душевной чистоты.
Мин Сянь, услышавшая его последние слова, вздохнула. Кажется, тот не только не облегчил груз на ее сердце, а, напротив, сделал его тяжелее. Зачем она только его позвала? Оставшись в одиночестве после того, как служанки разожгли благовония, императрица присела на край кровати, думая о разном. В конце концов она все же улеглась и закрыла глаза.
* * *
Утреннее собрание сегодня казалось особенно оживленным. Все чиновники переговаривались, пока императрица не заняла свое место, а после этого опустились на колени, отвешивая свои обычные поклоны. Шан Юй с неудовольствием отметил, что императрица бледна, а под глазами залегли темные круги. Однако когда он поднялся на ноги, жемчужные подвески скрыли от него лицо Мин Сянь. Кажется, больше всего в императорском наряде он ненавидел именно их.
– Верховный цензор, – позвала Мин Сянь, и Чжао Тай сделал шаг вбок, выходя в проход. Его вызов не стал неожиданностью – на сегодняшнем собрании также присутствовали и Цзи Хэ со слугой, которые стояли по левую сторону двора.
– Ваше Величество, – поклонился старый прохвост.
– Как продвигается проверка писем на подлинность?
Уже почти каждый чиновник столицы слышал, что письма проверяют на подлинность, но ни один – кроме министра Вэя и Чжао Тая – не знал, о чем они. Это порождало множество слухов, которые в один вечер разлетелись по столице: одни говорили, что письма написаны лично циньваном Цзе перед смертью, где он изобличает убийц; другие утверждали, что письма подделка и написаны Ши Гуанем, чтобы посеять смуту в столице. Кто-то даже начал поговаривать о том, что циньван Цзе на самом деле выжил и скоро явится по душу нынешней императрицы. Совсем осмелевшие болтали, что и Мин Сюань, и Мин Синь пали жертвами заговора императрицы и ее ушлых приближенных. Мин Сянь эти слухи не интересовали, только Чжоу Су продолжал бурчать себе под нос. Это веселило девушку – ни один человек после смерти братьев не пытался за нее заступиться.
– Отвечаю Вашему Величеству: сравнив образцы почерков со старыми письмами, старший цензор Ян, которому вы лично поручили это дело, пришел к выводу, что письма поддельные, – сказал Чжао Тай, глядя в пол.
– А где сам старший цензор Ян? – прищурилась императрица.
– Он не спал всю ночь, проводя расследование, и поэтому сегодня отсутствует, поскольку плохо себя чувствует. Он передает свои глубочайшие извинения, – без запинки выдал верховный цензор.
– Хм, – выдохнула императрица, постукивая по подлокотнику. – Что ж, к сожалению, Мы не потерпим его отсутствия. Он может отдохнуть потом. Чжоу Су!
– Здесь, Ваше Величество, – отозвался тот.
– Отправляйся в поместье Ян Лэя и получи от него объяснение подобному дерзкому поведению, – приказала Мин Сянь.
– Будет исполнено. – Евнух поклонился и засеменил прочь, спеша выполнить поручение.
– Ши Гуань, – произнесла императрица. Слуга за спиной Цзи Хэ вздрогнул, но затем вышел в середину, – как ты объяснишь эту попытку обмануть Нас?
– Ваше Величества, письма подлинные! На них стоит печать министра Лю! – воскликнул он, падая на колени.
Пальцы Мин Сянь, постукивающие по подлокотнику, замерли. В зале поднялся гул голосов – до сей поры все могли только гадать, кого собирались обвинить в смерти Мин Синя, и втайне дрожали от страха, а теперь эта новость принесла облегчение многим, но породила непонимание: зачем министру Лю ввязываться в это?
– Ваше Величество, это клевета! – Министр Лю, бледный как мертвец еще со вчерашнего дня, упал на колени, подползая к ступеням. – Ваше Величество, защитите этого подданного! Меня пытаются обвинить в гнусном преступлении! Этот подданный никогда не вступал в переписку с первым помощником…
В огромном зале неожиданно наступила такая тишина, что казалось, все чиновники затаили дыхание. Министр Лю побледнел еще больше, хлопая себя по губам.
– Откуда дражайший министр Лю знает, что это письма между вами и первым помощником циньвана Цзе? – Казалось, что голос императрицы сладок как мед, но в нем звучала сталь.
– Этот министр не знает, этот министр слышал… слышал от министра Вэя! – тут же нашелся Лю Цзиньцин, указывая на правого министра.
– Ваше Величество, это действительно я рассказал министру Лю, что он под подозрением. Истинно по давней дружбе. – Министр Вэй аккуратно опустился на колени, отвешивая поклон. Вся его фигура дышала такой уверенностью, что Мин Сянь поборола желание фыркнуть.
– Что ж, если дядюшка так говорит, Мы не можем вас винить в попытке предупредить друга, – сказала она лениво. – Ши Гуань, расскажи придворным все, что знаешь.
– Но, Ваше Величество… – начал было министр Вэй, но Ши Гуань уже поднялся на ноги. Он повернулся к чиновникам и поклонился.
– Этот слуга много лет хранил эту тайну и не может умереть, не раскрыв ее. Первым помощником тогдашнего младшего командующего был У Хуан. Я был мало с ним знаком до службы под началом циньвана Цзе, однако мы вместе служили целый год и неплохо сблизились. Он казался дружелюбным, но скрытным. На заставе немного развлечений, поэтому солдаты обычно очень дружны и быстро замечают, когда кто-то отсутствует. У нас была одна комната на двоих рядом с покоями циньвана Цзе. Я сплю чутко, и однажды ночью проснулся от того, что У Хуан куда-то собирается. Я решил притвориться спящим, подумав, что он хочет отлучиться по нужде. Но У Хуан вернулся лишь под утро. Подобное повторялось не раз и не два, и я насторожился – в то время участились стычки с Южной Сунь, и следовало проявлять осторожность. Как-то ночью я решил проследить за ним и обнаружил, что он закапывает что-то за пределами стен заставы. Когда он ушел, я раскопал его тайник и обнаружил письмо. Я прочитал его и спрятал обратно под дерево – через некоторое время появился человек в черном, который забрал послание. Письмо, что я прочитал, было адресовано Лю Цзиньцину.
Зал ахнул, чиновники перевели взгляды на дрожащего от страха министра Лю, все еще стоящего на коленях. Мин Сянь задала вопрос, волновавший всех:
– О чем говорилось в письме?
– Отвечаю императрице: У Хуан писал о распорядке дня циньвана Цзе, что он ест, что пьет, чем занимается. Какая обстановка на заставе. Это не показалось мне подозрительным – я подумал, что министр Лю действует по приказу прежнего императора. Однако таинственность, с которой действовал У Хуан, меня насторожила. Я решил дождаться ответа. Через месяц пришло письмо: я понял это по тому, что У Хуан снова поднялся в ночи. Под тем же
