Мне кажется, он сочтет такое решение верным.
— Какой у него план вместе с его новыми воинами, Рыцарями-Прометеями? — крикнула я и мой голос эхом пронесся по длинному коридору. Интересно, мог ли он меня услышать. И если поймет, что я здесь, что будет делать? Наверняка стоило рассчитывать на самое худшее. Как далеко он зашел в своем отчаянном безумии, чтобы окончательно избавиться от моего присутствия?
— Победа, как и всегда, — ответила Стойкая Воля, стоя спиной ко мне.
— Над чем?
— Вы хотите мне что-то сказать, Биоскульптор? Нечто, что я должна знать — что мне нужно узнать? — ее броня передернулась рябью.
— Возможно нет, — ответила я. — Может быть, вы сами уже все поняли.
— Вы здесь для того, чтобы защитить вашего мужа. Этого следовало ожидать. Расскажите мне, как вы намереваетесь защитить его, Биоскульптор.
— Дидакт устал.
— Дидакт энергичен и предан своему делу.
— Дидакт на грани краха.
— Я этого не заметила, — ее голос уже не имел былой твердости.
— Дидакт уже не может трезво мыслить, — сказала я.
— Какие у вас есть доказательства? — спросила Стойкая, снова поворачиваясь ко мне лицом. Она уже переступила через свою честь, показывая готовность выслушать мою критику в адрес своего командира. Ее терзали глубокие сомнения. И все они должны быть развеяны без остатка.
— Его допрашивал Могильный Разум, — сказала я.
— Я знаю об этом достаточно.
— Если бы вы были на месте Могильного Разума, обладая таким массивом памяти целых поколений, вобрав в себя мудрость и опыт Предтеч — то какое вы бы выбрали оружие для того, чтобы нанести удар в самое сердце всех Предтеч?
Она сурово сузила глаза. Ее ноздри сжались, словно она не хотела дышать со мной одним воздухом. Но она скрестила руки на груди и продолжила слушать.
— И тут неожиданно благородный и отважный лидер противника вдруг совершенно неожиданно оказывается в твоих руках, — продолжила я, — лидер, чье возвращение способно дать надежду и придаст силы всей Ойкумене Предтеч.
— И?
— А его возвращение не принесло ничего, кроме горя и чудовищных разрушений не только для него самого, но теперь и для людей. Он стал подобен глупой пешке в темной мстительной игре, начавшейся очень давно.
— Изначальный, — догадалась Стойкая Воля.
— Изначальный. Те знания, которые так травмировали душу Дидакта, он скрывал от меня на протяжении десяти тысяч лет. Подобные существа прекрасно умеют играть на старых страхах своих жертв, жонглировать их эмоциями, ослаблять в периоды войн и тягостей жизни, нарушая, вмешиваясь в политику. Извращать, усиливать страхи — и использовать их в своих целях.
— Многие тысячи лет Прометеи были непроницаемыми для подобного рода манипуляций, — заметила Стойкая. — Даже пытки не нарушали один из наших главных заветов.
— Они не были подготовлены к такому воздействию противника. Нет никаких барьеров или защиты от потомков тех, кто когда-то создал нас. Дидакта преобразовало существо, во многом подобное божеству по своим истокам… один из них, как мы предполагаем, стоял у истоков формирования принципов Мантии, однако теперь масса Потопа уже не имеет к ее соблюдению никакого отношения.
— Достаточно, Биоскульптор! Я не желаю слушать подобные богохульные заявления, даже от вас.
— Он посвятил тебя в свои планы? Каков их замысел?
— Мне они достаточно ясны. Я служу, а не сужу. Он верит в то, что сможет победить Потоп с помощью своих новых Рыцарей-Прометеев, что разрозненные остатки выживших Предтеч выживут, и в конечном итоге смогут воссоединиться. Он призовет их, а затем объединит и сформирует новое общество. Реквием станет центром возрождения Предтеч, той основой, благодаря которой мы по праву сможем претендовать на наследование Мантии.
— И?
— Дидакт верит, что человечество представляет угрозу для того, что принадлежало нам с самого начала.
Теперь Стойкая Воля выглядело раздраженной, явно не желая слушать продолжение.
— Он начал свой план по искоренению сомнительных, на его взгляд, видов. Очистить все планеты, представляющие угрозу. Уничтожить всех противников во всей галактике, чтобы никто впредь не посмел восстать против могущества и власти Предтеч.
Такая формулировка — очистка всей галактики от потенциальных угроз для господства — была пугающе знакомой. Четкое, но страшное, почти демоническое в своем простом и лаконичном смысле.
— Это не тот Дидакт, которого я знала раньше — самого благородного воина во всей Ойкумене, — сказала я. — Вы конечно же видите всю злобу и тьму его стремлений. Вы поддерживаете его — всем сердцем и душой?
— Он Дидакт. Он наш командир.
— Некогда великий воин уже погиб.
— Вся Ойкумена погибла, Биоскульптор. Ойкумена сама выбросила Воинов-Служителей…
— И теперь из-за ваших обид все виды в галактике должны страдать, должны быть уничтожены — освободив место только для существования Предтеч? В этом смысл принципов Мантии?
Запасы ее терпения и упертости лопнули.
— Есть принципы, а есть долг, Биоскульптор.
— Какой долг для вас является первостепенным?
— Приверженность Мантии. Всегда.
— Тогда самое лучшее, что мы можем сделать для самого Дидакта — остановить его, заставить задуматься и раскаяться о своих поступках. В Криптуме.
— Очередное изгнание, Биоскульптор? А как же ваш долг перед ним?
— Это не мой Дидакт, Стойкая. Он больше не мой муж. Вы хорошего его знали? Воин, бывший моим мужем, все-таки выбрал меня, а не вас?
Эти слова задели ее. Ее внешняя психологическая защита разрушается, уступая место тем ранам, которые никогда до конца не затягиваются — сердечные раны. Воины никогда не показывали таким образом свои эмоции, не выражали их так легко.
Несправедливо. Жестоко.
Но необходимо.
— Вы знали? — спросила она.
— Я предложила ему расстаться, чтобы он мог сам сделать свой выбор. Он отказался.
— Такова была его любовь… — печально сказала она.
— Вместе мы сможем его спасти, — сказала я. — Только мы одни. В его нынешнем состоянии, или похожем на него, ему никогда нельзя позволить управлять Реквиемом и вести в бой своих Прометеев.
Теперь я раскрыла все свои карты. Моя колода была пуста. Я полагалась на честь и честность и, в конечном счете, на мудрость Воина и женщины, которая однажды стала моей конкуренткой, которая ненавидела меня, испытывала глубокое чувство неприязни — на протяжение тысяч лет.
* * *
Сейчас я направлялась к «Приближению Мантии». Дидакт завершал последние приготовления для перемещения всех анцилл и своей команды на Реквием. Насколько мой муж был недальновидным, чтобы не приготовиться? Возможно, из-за своего безумия он даже сейчас не может допустить мысли о том, что могла предать его?
Меня сопровождает один из мониторов, отданный в мое полное распоряжение Стойкой Волей.
— Мы должны оценить состояние здоровья Дидакта и обеспечить его безопасность, — сказала я монитору, двигаясь вниз к центральному входу корабля.
— Понятно, Биоскульптор.
Монитор прошел через защитные поля корабля и
