на самом деле лежит на твоём счету. Матери скажи, что тысяч десять или двадцать максимум. Незачем ей переживать за такую сумму. Ещё решит, что за вас, таких богатых, теперь бандиты возьмутся.
— А они могут?
Посмотрев на растерянную девушку, я улыбнулся, вздохнул и сказал:
— А с чего вдруг, если никто, кроме Ждановых, тебя и меня, не знает, что у тебя появились большие деньги?
Соседка выдохнула и сделала попытку улыбнуться, правда, ничего у неё не вышло.
— А ещё я тебе советую, разнести деньги по разным надёжным банкам, — сказал я. — Как минимум в трёх храни. А на часть суммы прикупи фунты и марки. Можно даже на половину. Но покупай не с рук, а в банках, там курс хуже, но зато фальшивки не подсунут.
— Но зачем мне всё это? Марки и фунты? — искренне удивилась Настя.
— Время сейчас неспокойное, всякое может случиться, — ответил я. — А так у тебя в любом случае останутся какие-то средства.
Несколько секунд соседка молчала, обдумывая мои слова. Наконец, она решительно кивнула, окончательно взяв себя в руки, и встала.
— Спасибо, Игорь! — произнесла она. — Но вот только откуда я возьму аристократа, который мне якобы заплатит, я же, кроме Ждановых, никого не знаю?
Я усмехнулся.
— Через пару-тройку дней я зайду к вам в то время, когда вы обе: и ты, и мать, будете дома, и скажу, что моим знакомым требуется твоя помощь., — предложил я. — Аристократы или коммерсанты — не важно, придумаю что-нибудь. После этого ты сможешь совершенно спокойно говорить матери, что именно эта помощь тебя и озолотила. Но всё равно необходимо подождать несколько дней, чтобы Инна Евгеньевна ничего не заподозрила.
— Да, так и сделаем, — энергично закивала Настя. — Ещё раз спасибо за помощь!
— Да не за что, — произнёс я, уже открывая ей дверь.
Стоило соседке уйти, я вновь сверился с часами и вернулся к одежде. Накинул жилет, пиджак. И, надев туфли, в самом респектабельном виде направился на встречу с отцом.
* * *
Всё было очень странно.
Александр Витальевич действовал официально, чтобы устроить мне встречу с отцом. И это при том, что Золотарев утверждал, что подобное невозможно без взятки. Однако вот меня ведут по мрачному коридору сотрудники Имперской службы безопасности. Молчаливые мужчины открывают одну за другой двери, чтобы провести меня в специальную комнату, предназначенную для свиданий.
Пока я сидел за приваренным к полу столом на вбитом в пол стуле, у меня становилось всё больше и больше вопросов к адвокату. И ведь я его по рекомендации Александра Витальевича нанял. Сомнения в том, что Артемий Львович играет за другую сторону, у меня были. А Санин отец вроде как был с этим делом не связан. Однако…
Всё это было очень странно.
Дверь в противоположной стене открылась со скрипом, и пара конвоиров с дубинками и шокерами ввели моего отца. Хотя бы кандалов на него надевать не стали, обошлись простыми наручниками.
Один из сопровождающих тут же перестегнул их, прикрепляя к столешнице, и оба служивых покинули комнату.
Несколько секунд я рассматривал отца, с сожалением отмечая, как ему тяжело здесь приходится. Он смотрел на меня с лёгкой улыбкой, за которой отчётливо проступало чувство вины, на лице появились новые морщины, скорбные складки вокруг рта.
— Привет, папа, — я первым нарушил молчание.
Отец судорожно вздохнул.
— Игорь, сынок, как я рад тебя видеть, — он повёл руками, но прикоснуться ко мне не мог — запрещено правилами. — Но что ты тут делаешь?
— Пришёл навестить тебя, — ответил я, продолжая его рассматривать. — Мы же переживаем, как ты тут? Но вижу, что совсем нехорошо.
Отец чуть поморщился, но махнул кистью.
— Ничего, Игорь, я справляюсь, — заявил он. — Лекарства для сердца мне дают добровольно-принудительно. Да и в случае чего здесь дежурный целитель есть. Самый настоящий, который не даст ни одному обвиняемому покинуть этот мир до суда. Так что матери обязательно передай: я к врачу попал, как она и хотела.
И отец рассмеялся, но радости в этом смехе не было ни грамма.
— Как вы там без меня? Всё хорошо? — спросил он.
— У нас всё отлично, мелкая учится, мать работает, — ответил я. — Тебя вот только дома не хватает.
— Ты адвоката нанял, как и обещал, — произнёс отец. — Спасибо за это. Он уже говорил со мной несколько раз, вроде бы приличный человек.
Я понял, что пора переходить к основной теме встречи. Времени нам отвели всего ничего, как раз чтобы обменяться самыми важными новостями и разойтись.
— Папа, как ты вообще мог на такое пойти? — спросил я напрямую. — Почему нам с мамой не сказал?
Отец развёл руками и, отведя взгляд в сторону, печально вздохнул.
— Я хотел помочь спасти завод, Игорь, — ответил он, вновь обращая на меня взгляд. Но что поделать, раз уж так получилось. Теперь-то я понимаю, что зря в это всё влез, но назад всё не повернёшь. Артемий Львович говорит, что если я признаю вину, то есть большой шанс вывести всё на условный срок.
— Вот сейчас я не понял, адвокат тебе сказал признать вину? — опешил я.
— Ну, он говорит, что это лучший вариант — сотрудничество со следствием, — не слишком уверенно пояснил отец.
— Папа, ты понимаешь, в чём тебя обвиняют? — уточнил я.
— В махинациях по приватизации завода и перепродаже его, — вздохнул тот.
— И в хищении денег! — добавил я.
— Артемий Львович сказал, что по этому пункту мы сможем доказать мою невиновность. Я ведь ничего никуда не переводил, — пожал плечами отец.
— Но ты и завод, насколько я понимаю, никому не перепродавал!
— Да, — согласился отец. — Но Артемий Львович рекомендует в этом пункте признать вину. Это поможет быстрее завершить дело и с большой вероятностью получить условный срок. Он говорит, что в моей ситуации это лучший вариант.
Сказать, что меня эти речи возмутили до крайности — не сказать ничего. Сука — Золотарев! В глаза мне одно говорит, а отца сам склоняет вину признать! Мразь… И отец ведь ему верит! А с другой стороны, почему он должен ему не верить? Я ведь сам этого адвоката для него нанял.
Но как бы там ни было,
