коротают досуг за каким-нибудь чтением».
Так и вышло: через два десятка минут я вернулся в общий зал, заходя одновременно с близнецами, явственно мне обрадовавшимися. Брат с порога обратился ко мне:
— Поздравляю, о Таор, брат мой! Ты и прочие маги совершили великое дело!
— Благодарю тебя, Энн, — тут же откликнулся я. — Но основная заслуга во всём произошедшем именно твоя: если бы не твой инновационный подход, то ничего бы не удалось.
— И я тебя поздравляю, братик, — вступила нетерпеливо Эна. — И жажду подробностей! Арайгниэль лишь парой слов успел обозначить, что, дескать, всё удалось в наилучшем и даже избыточном варианте, а после исчез, сославшись на массу дел. Да, кстати, — присмотрелась она ко мне, — а где твоя серьга?
— О сестра моя Эна, — улыбаясь, ответил я, — дай же мне сказать хоть слово, и я всё полно поведаю и отвечу на все вопросы. Но поначалу позволь мне слегка утолить голод: ни один пеммикан не заменит полноценный обед!
С последними словами я указал на стол, обильно сервированный на три персоны.
Пришлось Их Высочествам смирить любопытство и дать мне время на насыщение, занявшее, правда, едва десять минут — мне и самому не терпелось всё рассказать. Дожевав последний кусочек и запив его легчайшим светлым вином, я пустился в повествование, не утаивая ничего из произошедшего. Особенно много вопросов после рассказа вызвал, конечно же, эпизод, когда я-Сандр чуть не растворился в своевольной силе серьги. По завершении тёмный принц сказал мне:
— Знаешь, брат мой, всё к лучшему: и блокиратор удался — аж дважды, и душа-помощник осталась с нами, и ты избавился от опаснейшего артефакта, который хоть и силы великой, но и такой же непредсказуемости.
— Полностью поддерживаю, — сказала Эна, а после с лёгким ехидством спросила: — Что, поедешь во дворец Светлейшего Эмпириэля?
— Да, конечно, — саркастически улыбнулся я в ответ. — Я ж ещё не все шутки пошутил при дворе Правителя Светлого Леса! И не везде назвенел бубенцами!
От последней фразы мы трое неудержимо расхохотались. Продышавшись, я попробовал взять хоть сколько-то серьёзный тон:
— Уф… Нет, конечно, пусть вон мастера Олл и Орр отдуваются. Я с вами поеду, куда ж вы без меня?
— И то верно, — протянула сестра с отчётливыми интонациями Насти. — Заплутаем в Вольной Степи и будем скитаться сорок лет. Боюсь, такой задержки на помолвку мне не простят…
— Да и в целом, — сказал я уже достаточно спокойно, — у нас не так много времени. Одно дело отыскать информацию — хоть какую-то. Другое же дело — пустить её в ход и окончательно разобраться с божественной инвазией.
— А ты прав, — согласился точно Костя. — Полгода не такой великий срок. Кстати, стоит напрячь Арайгниэля — ну и имя! — пусть он нас с этой «Милостью Леса» до границ и проводит.
— Хорошая мысль! — поддержал я. — Вот после грядущего торжественного ужина в нашу с вами честь ты и ангажируй паутинного стража на работу извозчиком-проводником. Может, тут его каменное самообладание окончательно треснет…
— А что такого? — непонимающе удивился Константин и продолжил слегка лукаво: — Вряд ли Светлейший отменял свою волю о сопровождении нас.
— Может, и так… — покивал я в задумчивом согласии.
— Ой, да какая разница, — сказала Анаис, — будет это знакомый паучок или какой-то другой. Нам ехать, а не шашечки.
— Так, драгоценные мои, — произнёс я, отставляя уже совершенно пустой кубок. — На ваши вопросы я поотвечал, теперь надо отцу нашему Эрру всё подробно описать. Будьте добры дать мне связь-камень.
— Да, держи, — проговорил Его Высочество, вручая мне уникальное для этого мира средство связи.
Удалившись в свою спальню и пару минут посовещавшись с Таором о том, как же нам всё-таки описать происшедшее, не упоминая меня, мы пришли к выводу, что ограничимся полуправдой и подадим случившееся, как применение древнейшей методики расслоения сознания на несколько потоков, обладающих квази-самостоятельностью. Пока же полудемон укладывал события насыщенного утра в строки отчёта, я думал: «Может, оно и не очень правильно — скрываться от столь могущественного разумного? Владыка производит впечатление на редкость адекватного существа и уж точно не стал бы сходу совершать местный аналог экзорцизма. Хотя… Он наверняка не послал бы нас всех разбираться с катастрофой у светлых, но с большей вероятностью “выпотрошил” бы все наши знания — мягко при согласии, и жёстко — без. Одно хорошо: мы безразрывно, кажется, связаны — каждый со своим носителем».
Замечтавшись о несбывшихся путях, по которым могла пойти наша история и вообще жизнь Подземья, обогащённая идеями технологической цивилизации, я и не заметил, что полуэльф уже завершил упражнения в эпистолярно-бюрократическом жанре и также погрузился в глубокие размышления.
Выйдя в общий зал, я снова не застал монарших близнецов: видимо, убыли к магам из Коллегии. Несколько неожиданно оказавшись в одиночестве, я уселся за уже девственно пустой и чистый стол, выложил перед собой камень связи и впал в некую прострацию.
«Как, оказывается, непривычно бывает от таких вот внезапных пауз, — лениво размышлял я, развалившись не удивительно удобном стуле с моховым покрытием. — Всего три часа назад рисковал всем собой, а теперь сижу в сытости, безопасности и совершенно ничем не обременённый. И что теперь делать ещё часов пять, оставшихся до торжественного ужина, я решительно не представляю…»
Но бездеятельность моя продлилась весьма недолго — буквально четверть часа спустя связь-камень подал сигнал: то Владыка Эрр прочёл отчёт и задал мне десяток уточняющих вопросов. А ещё получасом позже вернулись брат и сестра, и о скуке можно было забыть окончательно: сначала у меня реквизировали планшет, в смысле — камень связи, так же желая пообщаться с отцом, а по завершении переписки утянули в сложносочинённую настольную игру, весьма сильно напоминающую шахматы на троих на шестиугольном поле. Сражение умов требовало изрядной концентрации не только из-за сложности правил, но и благодаря необходимости поддерживать объёмные иллюзии доски и фигур. Так и пролетело оставшееся до ужина свободное время.
В семь часов пополудни Их Высочества и я, одевшись по возможности максимально парадно, проследовали в уже знакомую Большую Трапезную. Которая сегодня, впрочем, предстала буквально в новом свете: и за панорамным витражом сгущались вечерние тени от косых лучей солнца, и весь сводчатый потолок слегка мерцал волшебными огоньками всех оттенков фиолетового и лавандового. Кроме того, изменился и стол: из круга его дорастили до ещё большего овала на пять десятков персон и сервировали на этот раз исключительно блюдами тёмной кухни и соответствующими приборами.
Всё это смогло нивелировать все те тонны тяжеловесных славословий, звучавших и в начале ужина (занявших чуть ли не половину часа!), и
