надо, для жизни, — рассудительно предположила мама, — сервиз или там столовый набор. Бельё постельное можно…
— Как бы детскую кроватку дарить не пришлось, — вслух подумала бабушка.
— Она что?.. — мама выразительно округлила глаза.
— Показалось мне, но, — кивнула бабушка.
— Вы погодите, — остановила их я. — Что, Наиль кроватку не купит? И вообще, глупо мы будем с кроваткой выглядеть. И как мы её потащим? В разобранном виде ещё смешнее, чем в собранном. Пришли с набором палок, тоже мне, — я фыркнула.
— Ну а что? — бабушка подпёрла щёку рукой. — Покрывало хорошее он уж сам купил. Одеяло двухспальное, можмыть? И подушку ещё. На одной-то двоём* неудобно будет.
*Она почти всегда так говорила:
«двоём» или «троём», опуская первую «в».
— Салатник хороший хрустальный, — предложила мама, — или набор рюмок.
Это сейчас звучит странно, а по меркам восемьдесят второго года — отличный подарок. Признак достатка и определённого статуса. Хрусталь стоил относительно дорого, большой предмет (ваза, блюдо для фруктов или большой салатник) запросто мог стоить рублей шестьдесят — половину средней зарплаты. Такое дарили от семьи из нескольких человек. Достойный подарок от пары (у простых людей, не у «породистых») обычно укладывался рублей в пятнадцать-двадцать.
— Жить, я так понимаю, они будут с нами? — уточнила я.
— Наверно, с нами, — прикинула бабушка. — В Ангарскем-то* у родителей така квартирка маленькая, однокомнатная, поменьше нашего зала комната. А тут, в Иркутскем*, хоть и двухкомнатная, да там в дальней бабка с дедом, а в другой, проходной, Даша, да ещё две сестры помладше.
*Это «в Ангарске» и «в Иркутске», значит.
Да уж, подселяться что туда, что сюда — вариант ещё хуже.
— А пошлите к нему в комнату, сообразим? — я направилась к Наилю, и мама с бабушкой потянулись за мной.
Уместились мы в комнате с трудом. Там уже стояла целая батарея ящиков со спиртным. На первый тост — шампанское, на последующее: кому покрепче — водка («Столичная», «Русская» и подкрашенная «Зубровка» сорока пяти аж градусов), кому послабее — сладкие наливки местного ликёро-водочного завода «Кедр» («Брусничная» и «Спотыкач»), «Портвейн 777» (в просторечии «три топора») и даже по блату скоробчённый ящик «Киндзмараули».
Но это ещё не всё! Сюда же были втиснуты доски (которые я про себя начала называть «седалищные»), два разобранных стола, на комоде — стопки посуды, на диване — вилки-ложки навалом, тазики и кастрюльки для приготовления всякой вкуснятины, вокруг ещё какие-то коробки, узлы…
— Может, люстру попробовать посмотреть? — спросила мама. — Хоть какой-нибудь вариант? Вдруг будут?
— Или шторы на окна, — предложила я, — а то эти совсем древние, застиранные уже.
— Ну́ так, ты знаешь, сколько им лет? — кивнула бабушка. — Пятнадцать уж, наверно.
— А сколько гардинная ткань может стоить?
— Рублей восемь-десять, — прикинула мама. — Если сильно дорогая — ну, пятнадцать. Пять метров тут надо.
— А ты маленько сэкономь, — я ткнула пальцем, — до пола не надо, у него видишь, штора длинноватая, и подгибать приходится. Снизу вот так убрать, — а показала пальцами, — и сверху, там же выступ и гардина.
— Четыре шестьдесят, — ловко подсчитала бабушка.
— А на каждый срез по два сантиметра прибавь на подгиб, — продолжила сеанс арифметики я.
— Четыре семьдесят, короче. Если по пятнадцать рублей это что… семьдесят с копейками получается?
— Да, дороговато, — покачала головой бабушка.
Мы выгреблись обратно в зал.
— А, может рублей по восемь попадётся? На четверых-то раскидаем, — удивила их я, включив себя в компанию, — дядь Женя же идёт?
— Идёт!
— Ну вот! — я притащила кошелёк и вытрясла всю свою ходовую наличность. — Я за себя и за бабушку. Сорок семь рублей. Нормально?
— Я десятку-то добавлю! — бабушка тоже вынула кошелёчек из шкафа, пошуршала, прибавила красную бумажку.
Мама собрала наличность, три железных рубля, один бумажный и трёшку «на расплод» мне оставила.
— Мы завтра в город поедем, посмотрим, что попадётся.
Да уж, тут лотерея — будет что, не будет, выбросят приличный товар или под прилавком притырят. Походить надо по магазинам, где-то в очередях постоять…
А в город они поедут, вообще-то, заявление подавать и за кольцами.
И ЭТО ТОЛЬКО ПРОБНЫЙ ШАР…
Второго апреля после обеда мама с Женей уехали делать первый официальный шаг к будущей счастливой семейной жизни, а мы с бабушкой сели составлять свадебное меню и попутно (на другом листке) пытались осознать, что ещё нам для масштабного гулянья понадобится. На третьем листке, двойном, вырванном из середины тетрадки, меня вдруг накрыл масштаб трагедии. В смысле — сколько будет гостей. По-моему, получался просто охулиард.
Только родни с нашей стороны по самым минимальным прикидкам двадцать семь человек — если посчитать тех, кто всегда с удовольствием ходит на большие праздники. А если взять всех вообще (ну, реально — а вдруг они захотят???) — тридцать пять получится. Для нашей крошечной хрущёвки уже мощно. С Дашиной стороны мы достоверно знали о шестерых. А если ещё какие-нибудь тётушки? А друзья-подруги молодых? И ещё мы самих молодых не посчитали! Плюс два! Крындец, вообще! Хоть убейся, не входят все, если только боком сидеть, как Карл Маркс и Фридрих Энгельс на знаменитых барельефах.
Я считала так и сяк. У меня получалось критическое число тридцать шесть, после которого мы просто физически переставали умещаться сидя. Рационализаторское предложение бабушки: «Я могу за стол не садиться», — я отмела с негодованием. Ещё чего не хватало! Чтоб матери жениха места не досталось?! Да вообще, как это будет выглядеть, если кто-то останется стоять?
Единственным приемлемым вариантом было снять какую-то площадь. Кафе сразу было дорого, не считая того, что они по-любому не согласятся на часть принесённых блюд. А мы уже столько накупили! Рестораны тем более отпадали. И не только по цене. Если с кафе у меня было подозрение касательно еды, то в ресторанах, скорее всего, не только еду, но и выпивку свою не разрешат — иначе какой же у них будет гешефт? А мы спиртным уже под завязку затарились, водки вон целая батарея…
Оставался последний вариант — столовая. Неплохой такой вариант. Демократичный, как потом будут говорить. Главное, чтоб демократичность не перерастала в убогость, мдэ.
— Баб, у тебя деньги остались? На свадьбу которые?
— Остались, конечно. Скоропортящее-то* ещё не покупали.
*Ну, вы поняли — «скоропортящееся».
— А какие у нас приличные столовые в округе есть?
— Именно столовые?
— Да.
— Ну… Подумать надо… — бабушка посидела, глядя в окно. — В школах только, или в город ехать, это ж при предприятиях или в центре.
Мда, был в Юбилейном кафетерий, но там зальчик неуютный, просто как вход в магазин, столов нет, не говоря уже о стульях. В школу идти проситься?
В
