шведы не продвинулись. Тогда только с помощью лазутчиков и подкупа Делагарди сумел ввёл войска в город. Только так он заставил новгородские власти подписать с ним союзный договор. С этого времени он взял управление Новгородом и новгородскими волостями в свои руки. Правителем он оказался мудрым. Понимая, что удержать в своих руках русские земли гораздо труднее, чем завоевать, Делагарди управлял городом и его волостями на основании русских законов, назначая, как правило, русских воевод, дьяков и старост. Правда, подчинялись они шведским чиновникам и офицерам. Фискальная практика шведской администрации опиралась на русские традиции, налоги взимались по старым писцовым книгам. К тому времени он хорошо выучил русский язык и везде поставил своих доверенных людей, смотрителей и доносчиков. Новгородцы называли его «разумным боярином» и отмечали, что он относится к миру «добрее всех».
После того, как боярское правительство в Москве сделало ставку на королевича Владислава и этим, по сути, выбрало Речь Посполитую в качестве союзника, Делагарди уехал в Стокгольм. Союза России и Речи Посполитой представлял серьёзную угрозу Шведскому королевству. В Стокгольме с подачи Делагарди родился замысел посадить на русский престол шведского принца Карла Филиппа. Таким образом шведский воевода рассчитывая стать ближайшим сподвижником новой правящей династии в Русском государстве. Вскоре по Новгороду, пошел слух, что Делагарди ведёт тайные переговоры с Прокопием Ляпуновым. Тот также предпочитал посадить на царский стол шведского королевича, а не малолетнего сына Марины, тем более не приемлемым было для него принять Сигизмунда. Однако, шведский король Густав II Адольф медлил с решением этого вопроса, задержав выезд Карла Филиппа в Новгород Великий…
* * *
Ляхи и литва вели себя в Москве, как в захваченном городе. Мелкие стычки и драки происходили ежедневно. Гонсевский ввёл круглосуточные караулы у ворот и на улицах. Усиленной стражей охранялись воротные башни. Разъезды латных гусар день и ночь вольно разъезжали по Москве. После наступления темноты и до рассвета москвичи не имели права покидать свои дворы. Был введен запрет для русских носить ножи и сабли. Опасаясь вооружённого сопротивления, боярское правительство и Гонсевский распорядились отнимать топоры и секиры даже у плотников и купцов. Они боялись и того, что москвичи могут вооружиться кольями, поэтому ввели запрет на перевозку мелких дров для продажи. Не считались поляки и с религиозными чувствами русских. Москвичам особенно запомнилось осквернение иконы Николы-Угодника на Никольских воротах Кремля, по которой выстрелил пьяный польский караульный. Случалась и поножовщина. На одном из рынков спор о цене между продавцом и польским солдатом перерос в массовую драку. Здесь поляки убили 15 москвичей.
К 19 марта 1611 года к Москве приблизились передовые отряды Ополчения. Польские воеводы попытались заставить столичных извозчиков помогать им в подготовке города к обороне – снимать пушки со стен Белого города и Скородома, везти их на своих возах в Кремль и Китай-город, чтобы ставить там – у подошвы стен и в башнях. Большая часть извозчиков решительно отказалась, а те, кто поначалу согласился, стали скидывать пушки с валов и стен во рвы. Тут поляки начали расстреливать и сечь саблями извозчиков посреди города. Но москвичи не дали в обиду своих. Кровь полилась с обеих сторон. На помощь польской пехоте прискакал отряд немецких наемников. Драгуны, ранее стоявшие в боевой готовности на Красной площади, в конном строю врезались в толпу, топтали людей коваными конскими копытами, рубили их саблями и учинили страшное побоище над почти безоружными москвичами. Очевидец событий польский шляхтич и офицер Стадницкий позже писал о тех событиях: «Они (драгуны) рассекали, рубили, кололи всех без различия пола и возраста» – и сами были в крови с ног до головы, «как мясники». Только в Китай-городе тогда погибло около 7 тысяч москвичей. Избиение горожан сопровождалось повальным грабежом. Поляки и немецкие наемники громили лавки, врывались в дома, тащили все, что попадалось под руку. Спасаясь от избиения, толпа хлынула в Белый город. В Белом городе народ принялся сооружать заплоты и острожки, вооружаться, чем попало. Разгромив Китай-город, поляки двинулись в Белый город, но встретили здесь серьёзное сопротивление.
В столице ударили в набат, посадские люди Москвы взялись за оружие. Им удалось захватить пушки, которые поляки хотели увезти в Китай-город и в Кремль, построить на улицах Москвы завалы из возов и брёвен. Развернулись ожесточённые бои. С крыш домов, из-за заборов, из окон в литву, ляхов и немцев стреляли, бросали камни. Польский гарнизон Москвы насчитывал тогда 7 тысяч воинов под началом гетмана Гонсевского. Среди них было 2 тысячи пеших немецких наемников. Всё это была немалая сила. Но на помощь москвичам подоспели передовые отряды Ополчения, возглавляемые князем Пожарским, Бутурлиным и Колтовским. Отряд Бутурлина сражался у Яузских ворот, отряд Колтовского – в Замоскворечье.
Особенно упорными были схватки на Никитской улице и на Сретенке. В полдень, в самый разгар боя, здесь появились воинские люди из отряда князя Пожарского. Зарайский воевода, в числе первых подошедший к столице, и сумевший скрытно от поляков расположить своих воинов в слободах, выслал дозоры в Москву и внимательно следил за ходом событий. Услышав набат в городе, он с небольшим конным отрядом поспешил на помощь москвичам. Его отряд первым из Ополчения вошёл в Белый город. Мгновенно оценив обстановку, воевода отправился в стрелецкую слободу, расположенную неподалеку. Собрав стрельцов и охочих посадских людей, Пожарский дал бой наемникам, появившимся на Сретенке возле храма Введения Пресвятой Богородицы. Вслед за тем он послал своих людей «на Трубу» на Пушкарский двор. Пушкари тотчас пришли на подмогу, и привезли ополченцам несколько легких орудий. С их помощью воевода отбил наступление немецких наёмников и «втоптал» их в Китай-город. Сказался немалый боевой опыт и ратная выучка зарайцев. Сам князь Дмитрий бился в первых рядах. Но идти на приступ Китай-города сил не доставало. Пожарский вернул своих людей в Белый город, на Сретенку.
В разных концах Московского посада главными узлами сопротивления захватчикам стали стрелецкие слободы. Против Ильинских ворот стрельцы под началом воеводы Ивана Бутурлина не позволили Гонсевскому прорваться в восточные кварталы Белого города и не пропустили врага к Яузским воротам. На Тверской улице роты наемников были отброшены от Тверских ворот. В Замоскворечье сопротивление возглавил воевода Иван Колтовский. Здесь восставшие, соорудив высокие бревенчатые заборы у наплавного моста, обстреливали Водяные ворота Кремля.
Князь Димитрий решил укрепиться на Сретенке в перекрестье нескольких улиц, примыкавших к каменным укреплениям Белого города. Здесь же находилась его городская усадьба, и эта часть города была хорошо знакома ему. Сретенка и прилегающие к ней переулки, были перегорожены бревенчатыми заплотами и под
