этом нуждалась. Никогда не прощу себе этого. Не прощу, что не смог придумать повода выбраться оттуда раньше.
Когда узнал от Димы, что у меня дочь, сердце утонуло в нежности, которой, оказывается, в моей душе целый океан. На флоте есть такая традиция- рождается дочь- тебя кидают за борт. Меня еще, конечно, не кидали, не успели. Дали фору потому, что был в форме, но обещали, что обязательно это сделают. Но я словно и так уже был за бортом. Оглушенный накатами огромных волн, промокший в своей тоске до кончиков волос. Как отчаянно мое сердце рвалось им обеим навстречу, как же я ждал этого момента, как замирал, услышав любой шорох в подъезде, сидя за наскоро организованным Никой, как подобает истинной офицерской жене, праздничным столом.
Когда услышал похожий на скрежет скореженного железа открывающийся лифт на этаже, а через минуту- пищащий звонок в дверь, перестал дышать. Ника побежала открывать. А я замер. Не шевелился, смотря в одну точку. Димка мне что-то говорил, а я не воспринимал его речь. Но стоило мне только услышать Ее голос, я встал из-за стола так резко и так порывисто, что зацепил скатерть, смахнув на пол половину посуды, приборов и бокалов.
Рванул в коридор. Рванул и замер…
***
Не знала, что так бывает. Что вмиг все вокруг пропадают, а остаетесь только вы двое. Сейчас я не видела- ни Нику, ни Диму. Не слышала, что они нам говорили. А может и не говорили- они тактичные и понимающие. Я видела только Его глаза. Его губы хотела целовать. Его руки чувствовать на себе. Коснуться его сильной мощной груди и провалиться в заботу и тепло. В спокойствие. Почувствовать себя дома. Любить. Просто любить.
Мы все еще стояли на расстоянии пары метров друг от друга, но я уже его ощущала. Чувствовала это тепло и уют. Чувствовала, что могу выдохнуть. Что больше не нужно быть сильной. Это такое счастье, это так важно. Возможно, важнее всего на свете. Быть слабой при своем мужчине. Позволять себе эту непростительную в нашем жестоком мире роскошь. Даст Бог познать это чувство каждой женщине.
Мы сами не поняли, как оказались в тройной сцепке- я, Вика, Он. Сплетение рук, теплые слезы нас всех смешались от тесных объятий и поцелуев, дыхание в унисон-рваное и жадное. Не верится, что это правда, что это со мной, с нами. Я только потом осознаю, что это все-таки реальность, когда буду водить пальцем по его новым шрамам на лице. Когда буду слушать правду о всех этих месяцах, но сейчас я была как во сне. Самом лучшем сне на свете. Сне, который ни раз не приснился мне за все это время, потому что я боялась, что приснится. Говорят, хорошим снам не свойственно сбываться. И я боялась, что это счастье не исполнится, если хотя бы раз позволю себе увидеть Его во сне…
-Рома, ты как?- только и хватает сил, чтобы спросить, хрипя. На другое голоса просто не хватает. Осипла.
-Ожил,- отвечает от мне так же хрипло и прижимает еще сильнее…- Всё будет хорошо, Аврора. Теперь всё будет хорошо…
Глава 46
Глава 46
За столом между нами четырьмя невольно повисла неловкость. Вика еще ничего не понимала и мирно спала в коляске, а мы сели обедать. Вроде бы, все свои, а скованность ощущалась. Ника все больше молчала, поглядывая на меня. Дима- напротив, на Рому. Между ними была еще какая-то история, рабочая, известная только им. На меня Рома смотрел лишь украдкой, а если наши глаза пересекались, тут же отводил взор. Это обескураживало и пугало одновременно. Но и я сама… Почему-то боялась сейчас смотреть на него- словно бы он возьмет и испарится… И почему мне казалось, что он меня стесняется? Может это из-за нового шрама над бровью? Он даже челку попытался зачесать на правую сторону, хотя никогда такого не делал.
- У тебя сколько увольнительная?-спросил Дима дежурно.
-Сколько захочу,- ответил Рома тихо, зачерпывая вилкой московский салат,- спасибо, Ник, никогда не думал, что все эти месяцы так скучать буду по «Оливье».
-Еще бы, такое дело для них делал все эти месяцы… Заслужил, вот и отпустили… - пробубнил Дима, а я вдруг почувствовала здесь себя лишней.
Внутри болезненно ковырнуло. Вот этой самой вилкой в его руках. Это я хотела приготовить ему оливье. Я должна была кормить его по возвращении домой. Я должна была знать, что там у него происходило все эти месяцы… Неправильно было так думать, наверное, но я сейчас была очень зла на то, что они- Ника и Дима- лишили меня этого. Почему он ко мне не пошел к первой? Он же мог у Димы взять адрес? Почему Дима в принципе всё знал, а я…
На глазах навернулись слезы. Наверное, это все еще гормоны и резко отпустившее напряжение, эмоции, что-то ещё.
-Аврор, а передай…- как назло, обратилась ко мне Ника в этот момент, а я не дослушиваю и не выдерживаю. Как капризная девчонка вскакиваю с места и несусь из комнаты прочь, уже не сдерживая беззвучных рыданий.
Забегаю на кухню и… не оборачиваюсь. Потому что чую, что Он уже рядом, за спиной, дышит мне в шею. Порывисто к себе притягивает.
-Аврора…- слышу его шепот,- прости…
Грудь разрывают рыдания. Обидно. Он не так все понял, за что…
-Не говори так… Не за что прощать… Просто…- каждое слово через всхлип, через боль внутри. Сколько же я всего в себе подавляла всё это время. Из-за бабушки, из-за Вики, из-за себя… Как же много отделяет эту женщину, что стоит и плачет на кухне в майском Севастополе, от той девчонки, что безмятежно гуляла в белом ситцевом платьице по позднеиюльскому Балтийску два года назад…- Я так ждала тебя, Ром… Если бы ты знал, как ждала… А ты молчал… Димка ведь о многом был в курсе… А я не знала ничего о тебе… Хоть весточку бы!
