даже не знаю, смогу ли завтра отпустить тебя. Только подумав о том, как будет, когда больше не смогу видеть тебя, мне становится тошно. За последние несколько месяцев я так привык к тому, что ты рядом. Ты почти принадлежишь этому дому. Как бы я ни ненавидел тебя иногда, мне все равно нравится, что ты рядом, когда я возвращаюсь домой, и что иногда слышу твой смех в своем подвале, несмотря на то, что ты наверху. Что время от времени смотрю в окно, а ты сидишь в саду, потерявшись в мыслях, или на качелях, когда мне нужно вынести мусор. Каждый раз я краду у тебя поцелуй, потому что просто не могу устоять перед тобой. И каждый раз ты сражаешь меня наповал, снова и снова.
Эмилия, это вещи, которые я никогда не скажу тебе, но постараюсь, чтобы ты почувствовала их сегодня ночью, потому что эта ночь — это все, что останется от тебя.
Медленно я обхватываю твое тело и поднимаю тебя. Твои ноги обвиваются вокруг моих бедер, и я несу тебя в гостиную, где медленно укладываю на диван. Останавливаюсь на мгновение, чтобы посмотреть на тебя. Я люблю твое тело. И вижу, где оставил шрамы. Я знаю, что иногда был слишком груб с тобой или забывался. Знаю, что иногда причинял тебе больше боли, чем ты можешь вынести. Но ты никогда ничего не говорила, ни разу.
Становлюсь на колени между твоими ногами и стягиваю трусики с бедер, для чего ты ненадолго приподнимаешь попку, и бросаю их на пол.
Ты смотришь на меня, в то время как я рассматриваю тебя, позволяя своим глазам блуждать по каждому сантиметру твоей кожи. В твоих глазах нет ничего, кроме доверия. Ты не должна смотреть на меня так, Эмилия. Ты должна смотреть так на него.
Я склоняюсь над тобой и уделяю внимание каждому шраму, видимому или нет, который оставил на тебе. Поцелуй в щеку, куда я ударил в припадке неконтролируемой ярости. Поцелуй в шею, вокруг которой я слишком часто и слишком крепко сжимал пальцы. Целую твою левую грудь, потому что сердце, бьющееся под ней, уже слишком часто страдало от меня. Я целую твой живот, твои ноги, поддеваю пальцами трусики и стягиваю их вниз. Целую твои запястья, Эмилия, которые украшают видимые шрамы, от многих раз, когда я слишком крепко связывал тебя.
И когда я снова смотрю на тебя, по твоему лицу бегут немые слезы. Знаю Эмилия, я тоже это чувствую. Но не могу показать это так, как ты. Иногда мне хотелось бы, чтобы я мог.
Прижимаю губы к твоим и одной рукой крепко держу твое лицо. Твое разгоряченное тело прижимается к моему, руки обнимают мои плечи, а кончики пальцев касаются позвоночника. Я не хочу отпускать тебя, Эмилия. И не хочу трахать тебя.
Я просто хочу, чтобы ты была здесь, лежать рядом с тобой, пока все это дерьмо не закончится. Если оно вообще когда-нибудь закончится. Сейчас так не кажется.
Я расстегиваю штаны и просовываю руку между нами, провожу членом по тебе до самого входа. Ты задерживаешь дыхание, когда я медленно толкаюсь в тебя, удерживая твое лицо, положив руку на щеку. Мне действительно нужно сдерживаться, чтобы не начать двигаться быстрее. Мы никогда не делали этого так медленно, и ты ощущаешься невероятно. Ты стонешь мое имя и выгибаешь спину. Мне никогда не будет достаточно слышать свое имя, слетающее с твоих губ. Твоя пятка вонзается в мою задницу, потому что ты хочешь меня глубже, и я исполняю твое желание и полностью вхожу в тебя. Я тоже стону твое имя, и такое происходит впервые, Эмилия.
Ты тянешься ко мне, ищешь мои губы, прижимаешь к ним свои, полные страсти, крепко удерживаешь мое лицо. И ты все еще плачешь, детка, но на этот раз не из-за физической боли. Я тоже целую тебя и пытаюсь как-то показать то, чего не могу сказать, но чего ты заслуживаешь.
Ты чувствуешь это, Эмилия. Я тоже это чувствую.
Ты цепляешься руками за мою спину, лоб прижат к моему, глаза закрыты, ты выдыхаешь:
— Я люблю тебя, Мейсон. Я так тебя люблю! — ты всхлипываешь и сжимаешься вокруг меня. Детка, я стараюсь изо всех сил не кончить сейчас. Потому что не хочу, чтобы это закончилось. Я не хочу, чтобы ты уходила. Не хочу потерять тебя. Не хочу, чтобы это прекратилось.
— Скажи еще раз, — шепчу я. Ты сжимаешь мои волосы. Мои толчки становятся жестче, потому что я больше не могу сдерживаться, когда ты шепчешь у моих губ:
— Я люблю тебя, Мейсон Раш.
Задыхаясь, толкаюсь в тебя и кончаю, зная, что это было в последний раз. Я чувствую это, Эмилия. Мы теперь остались в прошлом, с того момента, как я из тебя выхожу.
Ты не отпускаешь меня, цепляешься изо всех сил, зарывшись лицом в мое плечо, пряди твоих волос повсюду прилипли к моему телу. И я держусь за тебя, как утопающий. Я поворачиваюсь, так, что сижу на диване, а ты снова на мне. Ты так же не хочешь отпускать меня, Эмилия, и все же, когда птицы снаружи начинают щебетать, понимаю, что наше время истекло.
— Тебе пора, — говорю я, но ты не двигаешься. Черт возьми, Эмилия, не усложняй все еще больше.
Я осторожно освобождаюсь от твоих обьятий. Это самое трудное, что мне когда-либо приходилось делать. Я могу вынести тысячи ударов, прежде чем упасть, но отпустить тебя — ставит меня на колени.
Ты отклоняешь голову назад, твои глаза такие усталые и заплаканные.
— Ты только скажи, — хрипло говоришь ты, положив руку на мою щеку. Проводишь большим пальцем по нижней губе, как я всегда делаю с тобой.
Я принадлежу тебе, Эмилия, но ты не должна знать об этом.
— Скажи хоть одно слово, и я останусь. Неважно, что будет, и плевать, если ты затащишь меня во тьму. Плевать, если убьешь меня. Я не хочу быть на светлой стороне без тебя. Не хочу существовать без тебя.
Бл*дь.
Я убираю твои руки, которыми ты цепляешься за мое тело. Тебе нельзя ко мне прикасаться, Эмилия. Я теряю свою уверенность, и если все так и дальше пойдет, я схвачу тебя и убегу.
— Уходи, Эмилия.
Ты снова всхлипываешь.
— Мейсон, пожалуйста, позволь мне остаться с тобой.
Я сильнее сжимаю твои руки.
— Ты должна уйти. Сейчас.
А внутри меня кричит голос: Не уходи. Останься. Плевать на все.
Но я не слушаю этот
