у тебя есть своё агентство, которое работает с новостями. Если что — я заранее за. Но только не представляю, как это совмещать с учёбой. Отчисляться я не хочу — во-первых, в войска загреметь можно, да и во-вторых… — он вздохнул. — В общем, ты понял.
Я снова сделал паузу.
— Это долгая история, — ответил я, — то, что я задумал. Мне не нужны офисные работники. Мне нужны головы. И позвал я вас сюда, потому что, как мне кажется, у вас двоих со всего нашего курса они работают в нужную сторону. Если вспомнить, что наш бывший факультет вообще единственное место в стране, где люди с соответствующими интересами могут как-то реализовать себя — то выборка, как я думаю, получилась достаточно представительной.
Лёша фыркнул.
— Коэффициент распространения информации меньше ноль-пятнадцати, — сказал он. — Так что нифига она не репрезентативна!
— Что за коэффициент? — спросил я.
— Ну, если брать нормальное распределение… — начал было Лёша, но осёкся. — В общем, не важно. Просто на слово поверь.
— Я видел, что ты увлекаешься математикой, — сказал я. — Теория хаоса? Синергетика? Так?
Лёша развёл руками.
— У нас этого не проходят, — ответил он.
— А зря. Верно?
— Конечно, зря, — согласился он.
— Теперь ты понимаешь, о чём я?
— Я с математикой не очень… — заметил Серёжа.
— Ты интуит, — ответил я, — и эстет. Ты можешь угадывать эмоциональное воздействие там, где его невозможно просчитать.
— Вот как… — сказал Лёша.
— Скажи, куда сейчас двигается общественно-политическая ситуация? — спросил я его. — Дай прогноз?
Несколько секунд он собирался с мыслями. Потом выдал:
— Если ничего кардинально не изменится — мы развалимся. К концу этого срока Ельцина. Думаю, он последний президент. После Чечни будет Татарстан. Потом Дагестан. Потом другие национальные республики. Больших войн не будет, но крови всё равно прольётся достаточно. Москву с Питером проглотит Европа. За ресурсные регионы в Сибири будет заруба между Штатами и Китаем, — ответил он, после чего добавил: — Хочу надеяться на чудо.
— А ты Серёж? Что думаешь о будущем? — спросил я.
— Не знаю… но мне кажется в Чечне снова война будет. — Ответил он, — Ельцина будут стараться подвинуть. Возможно, кагебешники, из оставшихся скрытых патриотов. Двигать будут хитро: через Семью. Сначала в доверие вотрутся, придумают свой вариант преемника, заставят олигархов поверить, что он управляем… а вот дальше сложно сказать. Если преемник окажется достаточно сильным — мы сохраним страну.
— Интересно, — кивнул я. — А дальше?
— Дальше… — Серёжа вздохнул. — Дальше будут войны. Так просто нас не оставят — мы слишком большие.
— Что, вот так прямо и нападут? — спросил я. — У нас же ядерное оружие!
— Ошибка считать, что оно абсолютная защита… думаю, будут воевать чужими руками. Настроят против нас бывшие республики.
— Какие же? — заинтересованно попросил уточнить Лёша.
— Грузия, — уверенно ответил Серёжа. — Там есть замороженный конфликт. Потом… потом Украина.
— Почему Украина? — спросил я. — Почему не Казахстан или Белоруссия?
— Потому что Крым. Ну и Донбасс тоже — это уже, по сути, замороженный конфликт. Мы вот недавно договор подписали, что отказываемся от претензий в обмен на дружбу. Вот только дружба это понятие такое… растяжимое.
Я улыбнулся.
— Что, не веришь? — спросил Серёжа.
Лёша хотел ему что-то ответить вместо меня, но я остановил его жестом.
— Как раз наоборот, очень верю. Ты молодец. Реально. Повезло, что я тебя нашёл и разглядел.
— Фантазёр он, — всё-таки вставил реплику Лёша. — Оптимист… но посмотрим. Я тоже хочу надеяться на лучшее.
— Ребят, — сказал я. — Мы здесь не для того, чтобы надеяться. Мы будем действовать. Сами.
Серёжа ухмыльнулся, и эта его ухмылка в лунном свете смотрелась даже жутковато.
— Саня, знаешь что… если бы до нас не доходили некоторые слухи — я бы решил, что у тебя крыша съехала, — сказал он.
— На почве мании величия, — поддержал его Лёша.
— Ну а что твоя интуиция? — спросил я. — Что тебе про меня говорит.
Серёжа хотел что-то добавить, но осёкся. Выдержал паузу, потом, вздохнув, сказал:
— Что ты не псих. И на самом деле собрался делать что-то грандиозное.
— А, кстати, что за слухи про меня ходят? — спросил я.
— Да так, всякое… — попытался уклонится от ответа Серёжа.
— И всё-таки. Это важно.
— Что ты через Мирославу связался с некоторыми серьёзными людьми. И теперь участвуешь в бизнесе на стороне. Помогаешь дурить голову иностранцам, которые у нас появляются.
Я засмеялся.
— Очень хорошо, — кивнул я. — Если так.
— Так что ты хочешь? Спасти Россию? — грустно спросил Серёжа. — Давай будем реалистами: я считаю, что уже поздно.
— Тоже так думал, — кивнул я. — Но есть небольшая возможность… в случае, если мы перейдём в наступление. Нам нужна система социально-психологических инструментов, которая позволила бы кардинально поменять международную ситуацию и снизить угрозу глобальной катастрофы.
— Вот как? Ни много ни мало! — заметил Лёша. — Короче, ты предлагаешь нам на троих сообразить что-то вроде плана Даллеса для Запада, так? Причём в условиях, когда мы уже проиграли.
— План Даллеса — фейк, — ответил я. — Мы на такое ориентироваться не будем.
— Фейк? В смысле, подделка? Ты чего это по-английски заговорил? Палишься, Саня! — засмеялся Лёша.
Странно, но даже спустя год у меня то и дело вырывались жаргонные словечки, не понятные в этом времени.
— Не важно, — отмахнулся я. — Нам нужен не поддельный план Даллеса, а вполне настоящая директива Форрестола.
— Чего? — с недоумением спросил Л ёша.
— Доклад Совету безопасности от Госдепартамента, от шестнадцатого июля сорок восьмого года, — ответил я. — Где довольно чётко прописано то, как именно Штаты боролись с Советским Союзом. И как, в конце концов, победили. План Даллеса был создан специально для того, чтобы отвлечь внимание от реальных обстоятельств противостояния времён Холодной войны, — пояснил я.
— Никогда не слышал, — Серёжа пожал плечами.
— Как я уже сказал, не удивительно, — ответил я. — Но увидишь. Как и многое другое, что нам всем понадобится.
— Ладно, — кивнул Лёха. — В принципе,
