переводит дыхание. — Я никогда не хотел ни брака, ни детей, Сирша. Я никогда не мечтал. Но я действительно хочу тебя.
Он не дает мне времени ответить. Его рот снова обрушивается на мой, горячий и нуждающийся, в этом поцелуе боль многолетнего желания, тоски, которую пока нельзя утолить. Я чувствую, какой он твердый, тяжелый и напряженный, прижимающийся к моему бедру, его бедра прижимаются к моим, когда он пожирает мой рот, и не успеваю я опомниться, как мы уже на диване, моя голова на подушке, небрежно отброшена набок, когда он опускается между моих ног, все еще полностью одетый, платье задрано вокруг бедер.
— Мы не можем… — я дышу ему в рот. — Я не могу…
— Да, я знаю, девочка, — стонет Найл, и я чувствую его толстый бугорок сквозь джоггеры, трущийся о меня между бедер. — Я просто хочу почувствовать тебя под собой на мгновение, вот так. Я не сниму ни клочка одежды. Просто… — он вдыхает, его лоб прижимается к моему, наши носы соприкасаются, когда одна его рука тянется к моей груди, обхватывая ее через шелковистую ткань моего платья, пока он со стоном трется об меня своим членом. — Я просто хочу почувствовать тебя, Сирша.
Он кажется невероятным, твердым, его вес придавливает меня, но достаточно мягко, чтобы я не испугалась, его теплый аромат наполняет мои ноздри, дымный и мускусный, слегка потертая ткань дивана под моими бедрами. Это похоже на то, что я могла бы делать в колледже, будь я обычной девушкой, целуясь на диване своего парня в его квартире не то, чтобы хоть один парень, с которым я сталкивалась в колледже, был похож на Найла.
Я не знаю, сколько времени проходит вот так. Найл не давит на меня, не пытается пойти дальше. Он даже не пытается запустить руку мне под платье, чтобы коснуться моей обнаженной груди или юбки, и, хотя я жажду его прикосновений, мои соски затвердели, а киска налилась возбуждением, я также не пытаюсь подтолкнуть его к дальнейшему. У меня есть подозрение, что он не доверяет себе, что если он прикоснется ко мне хоть на дюйм дальше моих губ, лица или бедер, то потеряет контроль и будет умолять меня позволить ему трахнуть меня.
Мы просто целуемся, полностью одетые, и в этом есть удовольствие, которого я не ожидала, просто целоваться и прикасаться, не ожидая, что это приведет к сексу или даже оргазму каким-то другим способом. Я чувствую, как толстая, тяжелая эрекция Найла прижимается ко мне, и когда поцелуй снова разгорается, он вжимается в меня, позволяя мне почувствовать, насколько он возбужден, какой большой, но он не пытается зайти дальше или даже кончить сам. Его самоконтроль впечатляет, я могу только представить, как сильно ему, должно быть, больно, но он игнорирует это.
Наконец, я смотрю на часы и понимаю, что мы потеряли счет времени. Я понятия не имею, когда и будет ли Коннор дома сегодня вечером, но я знаю, что не могу оставаться здесь всю ночь, целуясь с Найлом.
— Мне нужно идти, — шепчу я, и он кивает, снова прижимаясь ко мне с глубоким стоном и целуя меня.
— Я буду думать о тебе сегодня вечером, девочка, — бормочет он, прижимая свой член достаточно сильно между моих бедер, чтобы не возникало сомнений в том, о чем он говорит. — Думать о том дне, когда я смогу сделать это реальностью.
Я не знаю, что на это сказать, я не могу сказать ему, что буду думать о нем, потому что, когда я с Коннором, я думаю только о нем. Поэтому я просто целую его вместо этого, запуская пальцы в его шелковистые черные волосы и еще раз прикасаясь губами к его губам.
Когда я выхожу на улицу, чтобы сесть в свой Uber, у меня такое чувство, словно я покинула какой-то волшебный пузырь, какое-то место, где я изолирована в другой жизни. Как будто те моменты с Найлом были частью какого-то другого существования, чего-то, что не имеет ничего общего ни с моей жизнью здесь, ни с моим браком, ни с чем-либо еще. Но я знаю, что это всего лишь фантазия. Найл очень вовлечен во все это, неразрывно связан с Лиамом и Коннором и всей этой паутиной интриг, и мне нужно быть очень, очень осторожной.
Мне нужно завершить сделку. Работа, которую нужно сделать. И сердце, которое нужно защищать.
Когда все это закончится и пыль осядет, я хочу по-прежнему чувствовать себя цельной.
17
КОННОР
Когда я вылетаю из новой квартиры, у меня на уме только одно, как можно больше отдалиться от Сирши, прежде чем я скажу или сделаю что-то, о чем могу пожалеть. Как ей удалось так подставить меня? Этот вопрос не давал мне покоя с тех самых пор, как она поступила так, словно отказалась от моего выбора, превратив его во что-то, что она решила сделать, а не в урок послушания, и моя собственная физическая реакция на это только еще больше заставила меня почувствовать, что я схожу с ума.
Почему она? Почему я так хочу блядь именно ее? Я спрашиваю себя снова и снова, когда прошу водителя отвезти меня в ресторан, который раньше был одним из моих любимых в центре города, высококлассный стейк-хаус с тающим во рту филе и еще лучшим виски с лучших полок. Почему Сирша?
Когда-то давно, до отъезда в Лондон, я и думать о ней не думал. Я знал, что женюсь на ней отстраненно, небрежно, как будто зная, что ты унаследуешь деньги или будешь водить определенную машину, когда станешь старше. Я думал, что она достаточно хорошенькая, но не обращал на нее особого внимания. Она была чем-то на потом, а тогда я разрывался между своими попытками произвести впечатление на отца и наслаждением быть молодым, красивым, богатым мужчиной и всеми удовольствиями, которые могут предложить.
Теперь она другая. Она не совсем такая избалованная принцесса, какой я ее себе представлял, но она сбивает меня с толку на каждом шагу. И я не могу заставить себя доверять ей. Я знаю стремление ее отца к власти, к креслу, которое он теперь никогда не займет, и я не могу найти в себе силы поверить, что она все еще не работает над достижением его целей каким-то образом.
Она была моей, а потом принадлежала Лиаму, и теперь она снова моя, на этот раз полностью, навсегда. Пока смерть не разлучит нас. И до тех пор, пока наше совместное существование не станет чуть более приятным, это будет казаться долгой гребаной жизнью.
