Однако я и не скрытничала.
— Мне нужно к Водяному. Он мне задолжал кое-что ценное.
Сверху на ветке зашуршали. Белка нереально любопытная попалась. Неужели прислушивалась к нашему разговору? Ну и пускай. Не жалко. Да вот взглядом я её не удостоила. Не до неё было.
— У водяного и без тебя Мирослава дел полно. Не переживай, отыщется твоя метла, никуда не денется.
У князя появилась команда поддержки в лице надоедливой живности. Над головой на сей раз послышался громкий стук.
Чем там белка занимается? Лапами что ли гвозди забивает?
— Пропал бы ваш дракон, скажете не стали бы его искать? — притопнула я ногой.
— Не обобщай. Ты говоришь о совершенно разных вещах, Мирослава. Нельзя сравнивать дракона и метлу.
— Почему? — сцепила я подрагивающие, от нетерпения стукнуть князя, пальцы в замок.
— Дракон живое существо! — от Князя повеяло холодком, что выдавало его крайнюю степень раздражения.
— Моя метёлочка живее любого драконища будет! — с жаром возразила ему я.
С ветки многострадального дуба донеслось шебуршение. Надоело! Не выдержав, подняла голову.
— Метёлочка! Родненькая моя!
То, что я принимала за белку, по факту оказалось моей метёлочкой. Чары Лешего до этого окутывающие её сбивали с толку и я сразу её не распознала. Бедняжка запуталась в гигантской паутине.
— Потерпи! Я сейчас освобожу тебя!
Задрав вечернее платье до колен, я бросилась на амбразуру. В смысле, начала вскарабкиваться на дерево.
— Мирослава? Ты куда? — с вселенской скорбью взглянул на меня Велимир.
Зря он меня окликнул. Я оглянулась. Нога соскользнула. Как итог: я полетела вниз. Падаю, падаю, падаю себе и "опа!" воспаряю вверх. Схватив выступающую ветку, запрыгнула на неё.
— Не за что, Мирослава, — намекнул мне с земли Князь, кому я обязана своим спасением.
— Это вы виноваты! Не отвлеки вы меня, не пришлось бы никого спасать!
Сев поудобнее на ветку, с силой выдернула метёлочку из липкой, тончайшей на вид изумительно прочной паутины. Очистив её охапкой листвы, сорванной с дерева, я осторожно перебралась на неё. Воссоединившись, мы с моей помощницей взмыли к макушкам деревьев. Сделав над ними небольшой круг, начали быстрое снижение. Умышленно промчав мимо Князя, растрепали ему волосы, затем пронеслись возле Колобка и… врезались в невидимую стену. Видимо эта преграда отделяла меж-мировых патрульных, Агнехрона и Сергия от нас.
Глава 25
Наличие преграды явилось неожиданностью и для Кощеев. Велимир подошёл ко мне и помог подняться на ноги. После того как он бегло осмотрел меня и убедился, что я никаких серьёзных повреждений не получила, Князь взялся изучать магический барьер. Там, где его пальцы касались невидимого полотна, в стороны разбегались лучики света.
— Развеяв иллюзию, Леший забыл убрать ограничительный периметр, — поделился Князь своими наблюдениями со старейшиной и заодно со мной.
Под пальцами Кощея, прикасающегося к барьеру, пошли круги. Велимир прикрыл глаза. Воздух вспыхнул искрами, проявляя очертания невидимой перегородки. С громким хлопком преграда рассеялась, оставив после себя лёгкий дымок. Патрульные сразу среагировали на наше появление. Активировав светящиеся палки, они с суровыми лицами повернулись к нам. Агнехрон с Маяковским встретили нас со статическим спокойствием. Сергий ухмылялся.
— Отставить! — отрывисто произнёс старший опергруппы — Маяковский. — Вы каким образом здесь очутились?
На его закономерный вопрос ответил Велимир:
— Мы всё это время находились возле вас. Нас разделяла иллюзорная преграда, — сделав паузу, он кивнул на обездвиженное тело девушки. — Удалось что-нибудь новое обнаружить? —
Голубина с безмятежным видом лежала на сочной, примятой траве. Не знай, что она мертва, решила бы, что девушка прилегла отдохнуть.
Маяковский с досадой дёрнул плечом.
— Симптомы отравления полностью совпадают с симптомами других убитых девушек. На руках Голубины обнаружили небольшие царапины.
— Думаете, в отличие от других жертв Голубина сопротивлялась? — поинтересовался его мнением Велимир.
— Само собой! — вмешался в их разговор Сергий.
— Вы хорошо знали убитую? — уцепился за его ответ Маяковский.
— Кхм… — замялся Сергий, — Я боюсь, ничем не буду вам полезен. К сожалению, я не имел чести быть представленным убитой девушке. Мы иногда встречались на состязаниях отбора. Она вела себя скромно, ни с кем не вступала в конфликт. Я не представляю, кто мог желать ей смерти.
Ничего себе! Правителя Вигирии интересовал кто-то кроме Цветаны?!
— Вы за всеми участницами отбора столь бдительно следили? — уловил саму суть из его откровения Маяковский.
Проникновенный взгляд Сергия на меня и он сдержанно ответил:
— Я наблюдаю исключительно за теми, кто меня тем или иным причинам интересует.
— Чем в частности вас заинтересовала Голубина?
— Своей красотой разумеется.
— На отборе, надо полагать, много красивых девушек, — не отставал от него Маяковский. — Кто ещё вызывает у вас определённый интерес?
— Вы меня подозреваете в убийстве девушек? — перешёл в нападение правитель Вигирии.
— Пока убийца не пойман у нас всё под подозрением, — не стушевался Маяковский. Он ни капельки не опасался Сергия. Держался с ним решительно и твёрдо.
Потерпев фиаско, Сергей прожёг его пронзительным взглядом и отошёл в сторону, вызывая во мне недоумение. Обычно он отличался сдержанностью. Интересно, чем Маяковский зацепил его? До конца обдумать мысль я не успела. Колобок подвёл к нам флегматично взирающую на происходящее сваху. Увидев вблизи убитую девушку, она отчаянно взвыла:
— Это моя вина! Моя вина! Моя… вина…
— Вы признаётесь в убийстве девушки? — без крупицы жалости сухо спросил старший опергруппы.
— Ни в чём она не признаётся! Не видите, мадам Ольга не в себе? — сама от себя не ожидая, вступилась я за сваху.
— Не вмешивайся Мирослава, — уловила я довольно-таки сильное недовольство в голосе князя.
Дайте, угадаю: Велимир снова во мне разочаровался. Видимо, по его мнению, я сую нос, куда не следует.
— Вы, похоже, забыли Ваше Величество, что помимо невест вы несёте ответственность и за благополучие мадам Ольги! Сначала отведите её к лекарю, потом устраивайте свой дурацкий допрос. Вы не допускаете, что её помутнение рассудка объясняется съеденными в лесу ядовитыми ягодами или выпитой отравленной водой?
— Я виновата… Моя вина… — повторяла мадам Ольга, как заведённая, обнажая свою уязвимость. — Клянусь Луноликой… Я не думала, что девушки погибнут.
