боясь разбудить. Нормальный?
Еще и в панику вгоняюсь, когда ее аккуратные реснички подрагивать начинают.
«А ну ка, стоять!» Сам себе приказываю. И замираю в ожидании встречи с ее глазами.
— Доброе уро! — нестерпимо выпаливаю.
Она даже не полностью их разомкнуть успела. Придурок.
Рината вздрагивает от неожиданности. Кулачки маленькие сжимает. Распахивает свою синеву и на мне наконец концентрируется.
— Доброе! — несколько секунд спустя отмирает. Потом любопытно себя разглядывать принимается.
Думает я раздел ее?
Ну нет…
У меня очень хорошая мама и она мне по секрету сказала, что девочки не очень приветствуют, когда их в бессознательном состоянии оголяют.
Придет время, сама разденется.
— Который час? — интересуется, натягивая простынь до самого подбородка.
Так, я, конечно, хороший мальчик, но так совсем не пойдет. Уж что открыто — до окончания сеанса не закрывается.
— Иди как сюда! — стягиваю «типа» одеяло, подхватываю ее на руки и тут же на плечо переваливаю.
— Боже, Лев! — содержательно возмущается. — Поставь меня! — пищит мелодично, пока ее волосы мою спину щекочут.
— Успокойся, Романова… — по попе ее поглаживаю, занося в ванную. Мне же хоть какую-нибудь компенсацию надо получить… Я ее восемь часов видеть не буду. — Я лишь, по-джентельменски проводил тебя до туалета, как мама учила… — еще раз хлопаю по нежной булочке, которая выглядывает из-под коротенькой пижамки, еще и осмеливаюсь чмокнуть мимолетно.
Ммм… Сладкий персик.
— Это… это… — кряхтит, пока ее на ноги ставлю, — Это возмутительно! — губки свои дует.
— Ага, какой я негодяй! — по носу пальцем щелкаю. Смешная такая.
— Ты… ты… — задыхается, пока ведет взглядом по моей голой груди… Ниже и ниже… — Боже, у тебя там… — и отворачивается стыдливо.
А я зверина озабоченный, потешаюсь намеренно.
— Что там, Романова? М? — пытаюсь взгляд ее поймать. — Ты же хирург, — лицо ее ладонями ловлю, — Ну, давай, выдай мне медицинский термин реакции в моих штанах.
Нежное личико розоветь начинает, пылать. Дыхание и вовсе с легкими прощается.
— Произнеси вслух, — настоятельно в ее губы выдыхаю.
— Ох! — вздрагивает в моих руках, физически ощутив касание моего возбужденного члена.
— Ну! — еще и специально, прижимаюсь. Озабоченный, помню.
— Эрекция… — еле слышно вышептывает.
— Какая ты умница, — носом о ее нос трусь. — А причина какая? М?
Похрен, что дрожим синхронно. Касаюсь ее тела и просто дурею, не могу.
— Лев, ты же обещание дал, — все еще борется со своим дыханием.
— Я ведь не целую… — нагло выдыхаю, продолжая водить по ее лицу носом. — Давай, скажи и я уйду… — подбиваю настойчиво.
— Уйдешь? — переспрашивает, глазки закрывая.
Уверен, еще секунд десять, и она моя.
— Слово Темного… — переносицей в ее лоб упираюсь.
— Хорошо… — набирает запас воздуха в легкие и отчеканивает на выдохе: — Эрекция — это физиологический процесс у мужчин, при котором половой член становится твердым, увеличивается в размерах и поднимается. Эрекция возникает в результате комплексного взаимодействия между нервной системой, кровеносной системой и гормональными изменениями.
Аж теряюсь на мгновение, пока перевариваю точное определение интересного термина.
Ну выдала так выдала.
Просто, справочник медицинский воплоти.
Уделала… Не поспоришь.
— Молодец, Романова, пятерка! — заправляю выбившуюся прядку волос за ее ушко. — Вот только в следующий раз уточняй, кто управляет моей нервной системой!
Нагло ворую у нее мимолетный поцелуй губами и наконец, оставляю ее одну.
Рината
Вдох-Выдох. Вдох-Выдох…
И так минут пять, стоя перед зеркалом.
Щеки пылают. Губы горят. Пятая точка, и вовсе точно на печке сидит. Он что, поцеловал мой зад? Только и успеваю перебарывать дыхание.
— Боже, дай мне сил! — голову к потолку запрокидываю. — Дай терпения и, хотя бы, капельку сопротивления.
Привожу себя в порядок. Принимаю душ, сушу волосы, чищу зубы. Обмотавшись полотенцем на цыпочках с невероятной бдительностью, крадусь сквозь комнату к шкафу, в котором аккуратно лежит вся моя одежда.
Вчера я изрядно себя заняла, «не очень» увлекательным процессом. В жизни столько времени не уделяла на распаковку одежды. Мне кажется, я раза на два все свои тряпки перегладила. Абсурд полнейший.
А в больнице пациенты джут. Вчера воскресенье было, а как правило в этот день, буйная молодежь на жопу приключения наматывает. Столько разносторонних случаев случается. Штопать не перештопать.
А я тут сидела… Сидела, лежала… Лежала, сидела. И все под четким взором Темного.
Ух…
Как вспомню его прожигающий взгляд, во время просмотра детектива, так в дрожь по новой бесконтрольно бросает.
Еще один такой киносеанс я не вытяну.
Предложить, ужин приготовить, что ли?
Натягиваю на себя джины, футболку. Собираю в высокую прическу волос и увлажнив губы вишневым бальзамом, выхожу в гостиную.
— Сорок пять минут, тридцать секунд… — сообщает Лев, поглядывая на свои часы. — Романова, специально время тянешь? — на меня взгляд поднимает.
Прищуриваюсь, концентрируясь на его токсичной в глазах ртути. Губу закусываю.
Заметил, таки… Отрицать не буду, я все делала с невыносимой медлительностью.
— Ты крадешь мое время, — подходит вплотную, подавая мне чашку горячего «Рафа». — Я тебя на счетчик поставлю… — выразительно вышептывает в мои губы.
— На какой? — взволнованно отзываюсь.
— Каждую напрасно использованную минуту ты будешь проводить в моих руках, — нагло задвигает.
— Мы не устанавливали временные рамки, — улыбаюсь торжествующе, присаживаясь на барный стул.
— Полчаса личного пространства утром и двадцать перед сном.
— Хах… — открыто смеяться начинаю. Это что за ограничения такие? — Стесняюсь спросить, а во сколько у нас подъем и отбой?
Не могу… Смех так и рвется наружу.
Лев вдруг, в удивлении зависает, концентрируя на мне свое внимание. Смотрит безотрывно, словно впервые видит. Мой озорной смех автоматически пропадает.
— Что? — руками в непонятках развожу.
Что опять не так?
— Еще раз так сделай? — просит, подрываясь с места.
Мысли врассыпную пускаются. Я не совсем понимаю, чего он просит.
— Что сделать? — плечом веду.
Он подходит близко-близко. Ладонь за моим ухом в волосы погружает и притягивает неожиданно.
— Засмейся… — стойкий до этого голос ломается волнующе. — У тебя такой красивый смех… — выдает бескорыстно, а у меня все внутри переворачивается.
Боже…
— Я… я так просто не могу, — теряться начинаю. Он снова так близко.
— Ты вишней пахнешь! — вдруг меняет тему, от которой в груди все щекотать начинает.
— Это… это бальзам… для губ, — зачем-то шепчу, будто это что-то запретное.
— Я попробую? — бесцеремонно спрашивает.
— Да, пожалуйста, он на комоде перед зеркалом — неожиданно для себя отвечаю.
Лев кривится в плотоядной улыбке, смешок извлекает.
— Ведьмочка! — еле слышно озвучивает и отстраняется.
Хух… Выдыхаю победно, продолжая попивать свой утренний кофе. Видимо, Боженька, решил меня поддержать.
В квартире мы пробыли еще минут десять, после чего спустились на парковку и сели в машину.
— Значит так… — слышу голос Льва в своей голове.
Вздрагиваю моментально. Я к такому не привыкла.
