Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
— Удивительно, но так говорил и Петр Филиппович, твой дед. Вообще его гены в твоем характере сильно проявляются. Такой же упрямый.
Игорь практически не помнил своего легендарного деда, но много слышал о нем, и не только от Бориса Павловича.
Генерал Петр Филиппович Ратов, отличившийся при обороне Сталинграда, уже в послевоенное время, в 1947 году, неожиданно стал руководителем уникального учебного заведения — Военного института иностранных языков Красной Армии, или, как его называли, ВИИЯКА, созданного по личному указанию Сталина накануне Великой Отечественной войны.
«Вождь всех народов и друг физкультурников» всерьез готовился к схватке за мировое господство и предчувствовал, что Советскому Союзу потребуется множество военных разведчиков с хорошим знанием иностранных языков, переводчиков, специалистов по регионам и странам.
Первый ректор института генерал Николай Николаевич Биязи относился к категории людей уникальных. Его предки были переселенцами из Италии, породнившимися с русским дворянством. Бабке, известной певице Дарье Лебедевой, Глинка посвятил романс, а дед, Александр Иванович Пальм, был осужден по делу «петрашевцев» и выведен на казнь вместе с Федором Достоевским. Расстрел был заменен каторгой, после которой он еще успел поучаствовать в Крымской войне, пролить кровь при обороне Севастополя и полностью реабилитироваться перед царской династией.
Биязи свободно владел четырнадцатью иностранными языками и, помимо гуманитарно-военных занятий, профессионально увлекался спортом — футболом, боксом, велосипедом, стрельбой, яхтами, став даже чемпионом России и Советского Союза по стрельбе из боевой винтовки.
Обладая большой предприимчивостью и чисто итальянской живостью характера, генерал Биязи охотно брал на учебу детей высших партийных и государственных руководителей, не говоря уже о маршальских и генеральских дочках, знаменитых спортсменах и вообще «полезных людях».
В отличие от молодых офицеров, направленных в институт прямо с фронтов, или лучших выпускников средних школ «золотая молодежь» не обременяла себя учебой и не собиралась связывать свою судьбу с армией. Однако это создавало мощнейший, говоря современным языком, административный ресурс. Генерал Биязи приобрел огромное влияние, которое использовал в интересах института. Самые сложные проблемы решались по одному звонку.
Но так получилось, что дипломатичный и гостеприимный Биязи все же умудрился обидеть кого-то из высокопоставленных родителей.
В 1947 году вместо него ректором был поставлен бескомпромиссный генерал Ратов. Он установил строгий военный порядок, что способствовало правильному воспитанию, но институт заметно потерял в блеске и престижности. Это не осталось незамеченным, и родилась песенка, в которой явно проскальзывали нотки сожаления:
Был генерал Биязи,
Были блаты и связи.
Пришел генерал Ратов,
Не стало ни связей, ни блатов.
Борис Павлович периодически напоминал Игорю, что нельзя недооценивать блаты и связи. В ответ племянничек заявлял, что его больше привлекает мысль великого физика Эйнштейна о том, что следовало бы ввести одиннадцатую заповедь «Не бойся». Без этого невозможно творить и совершить что-либо стоящее.
— Это у тебя тоже от деда, — вздыхал в этих случаях Бровин.
Убедившись, что все повторяется по давно заведенному сценарию, Борис Павлович сообщил еще одну новость, которую, как опытный тактик, приберег для эффектного завершения беседы:
— Да, чуть не забыл. Марика твоя нашлась.
— И ты молчал! С этого нужно было начинать.
— Почему молчал. Вот говорю тебе. Сам на споры все время отвлекаешься.
— Слава Богу! Где она?
— Не поверишь, на Сахалине.
— Не понял!
— Ты не ослышался. На острове Сахалин. Это где-то в районе Тихого океана, если мне не изменяет память. На Дальнем Востоке. Улетела от твоей любви на край земли. За невестой присматривать надо. А то она до Аляски добежит.
— Ей можно позвонить? — спросил Ратов.
— Попробуй. Телефон у тебя есть. Я сделал все, что мог. А дальше сам. На свадьбу не забудь пригласить.
* * *
Телефоны Марики и Громова не отвечали. Игорь тут же позвонил в аэропорт, чтобы заказать билет на Сахалин.
— Сообщение с островом прервано. Антициклон. Все снегом засыпало. Даже железные дороги не работают, — сочувственно пояснил Ратову молодой женский голос. — Если очень спешите, можете добраться до Находки и оттуда попытаться долететь местным рейсом. Но не советую. Больше времени потеряете.
— Когда вы ожидаете возобновления полетов?
— На днях. Весна все-таки.
— Бронируйте билет. На ближайший рейс!
* * *
Премьер бегло читал информационные сводки, подготовленные «компетентным ведомством». Быстро просматривал по диагонали, а затем возвращался к самым интересным местам. Еще раз, но уже более внимательно прочитывал, взвешивая, сколько в них «чистой породы» и сколько примесей. Сравнивал со своими впечатлениями, а потом мысленно раскладывал по «полочкам»: «стоит заняться», «пока подождет», «проверить», «вмешаться».
«Полочек» было много, и в последнее время они заполнялись неравномерно. В той, что надоедала мозгу красной надписью «реагировать немедленно», скапливалось все больше файлов. Они уже мешали друг другу, спорили между собой. Наиболее настырные приходилось перекладывать на полочку «требует проверки».
Донесение «О расстановке сил в российском руководстве» было особенно нервным, что само по себе представляло неожиданность. Обычно доклады на эту тему звучали приглушенно, завуалированно, чтобы их авторов не обвинили в политической игре. Конечно, времена изменились. В 1990-е годы «спецсообщения» вообще писались с таким расчетом, что завтра они могут оказаться на первых полосах газет. Сейчас это маловероятно. Но составители донесений все же предпочитали перестраховаться.
До кризиса информационные сообщения и аналитические обзоры «О внутриполитической ситуации» нередко повторялись, звучали монотонно, строго в духе официальных установок, что вызывало зевотную скуку, а теперь со страниц веяло тревогой.
Премьер хорошо представлял себе, что документы с серьезными грифами и на грозных бланках пишут живые люди со своими взглядами, настроениями и комплексами. Их собственные мысли и психологическое состояние неизбежно оставляют отпечаток — в подборе фактов и высказываний, в формулировках и выводах.
Любое событие можно интерпретировать по-разному: усилить, подретушировать или вообще не упомянуть. Раз пишут именно об этом, значит, считают важным — и составители документа, и высокие чины, которые ставят свои заковыристые подписи.
Премьер вновь придвинул к себе привлекшее внимание донесение:
В правительственных, политических и деловых кругах России и зарубежных стран активно обсуждается вопрос об усилении разногласий между высшими российскими руководителями.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
