панику.
— Вэньцзи, как давно ты понял, кто я? — эти слова словно гром прошили душу Цин Вэньцзи, заставив её задрожать. Даже его культивация задрожала, а черное ядро грозило вот-вот взорваться!
— Я… — в горле встал ком, он чувствовал, будто вновь стал простым смертным, будто не было этих пятидесяти лет, будто все это, начиная с его вступления в секту Демонической Жатвы и до этого момента было лишь сном. Прекрасным, безоблачным сном, — Я понял это ещё когда только увидел Вас…
— Вот как… — девушка прикрыла глаза, и пещера Бессмертного погрузилась в тишину. Казалось, это молчание длилось целую вечность, но вот её карие глаза открылись, и в них промелькнула белая вспышка, — Моим первым отсечением было… Отсечение Бытия. После него я перестала существовать в этом времени и пространстве, я будто стала вне всего этого мира. И знаешь, мне всегда было интересно, в чем причина того, что ты не рассказываешь ничего о своём прошлом. А оказывается, все это время ты просто искал статысячелетнюю птицу, чтобы возвыситься в секте.
Наступила тишина. Цин Вэньцзи ничего не говорил. Он не знал, какие слова могут доказать Тинг, что он уже давно не думал о том, чтобы даже просто вернуться в секту Демонической Жатвы, не то что доставить главе статысячелетнюю птицу! Однако Тинг истолковала его молчание по-своему. На самом деле, ей было бы достаточно лишь пары слов — и она бы поверила. Она бы действительно поверила, ведь ей совсем не хотелось думать, что этот человек, единственный кроме Цзи Ланя, кто воспринимал её не как нечто непостижимое и высокое, все это время лишь притворялся. Она не желала думать, что вся те эмоции этих двух лет были лишь ложью, иллюзией. Она не желала верить, что все то, что она испытала, на самом деле было самообманом. Глупым, бессмысленным самообманом.
Но Цин Вэньцзи все молчал, и с каждой секундой мир перед глазами Тинг покрывался серостью и пылью.
— Раз так, — юноше показалось, что в глазах девятой старейшины на секунду блеснули слезы, — Я дам тебе возможность возвыситься.
Она поднялась с места, а сердце Цин Вэньцзи словно упало куда-то очень глубоко. Он сделал шаг вперед, но практически сразу отступил на три. Ему был знаком взгляд, который в него вперила девушка.
— Тинг… — сейчас ему было не важно, что он без всякого почтения обратился к старейшине секты, более того, для него уже ничто не имело значения — лишь бы успеть предотвратить этот, без сомнений, в высшей степени безрассудный поступок!
Однако Тинг не дала ему сказать и слова, высоко вскинув руку, в которой тут же появились маленькие песочные часы, находящиеся в объятиях прочной, но в то же время тонкой виноградной лозы, а с её уст слетело всего одна фраза:
— По праву Древнего Наследия, я желаю отдать свою Судьбу этому человеку!
Цин Вэньцзи словно окаменел, не в силах не только что-либо сказать, но даже вдохнуть. В его сознании билась отчаянная мысль: нельзя допустить, чтобы у девушки все получилось… однако он был не в силах что-либо изменить.
— Тот, кто всем сердцем желал возвыситься, пусть же воссияет в Небесах! — продолжал звучать голос древней птицы, пока из её тела начали исходить нити таинственной белой Ци. А когда все они сплелись в клубок и впитали в себя половину образа песочных часов и лозы, она закончила: — Передача Судьбы!
В этот момент весь мир потерял свои краски. Многочисленные эксперты секты Небесного Облака закашлялись кровью, будто принося себя в жертву творившемуся древнему заклинанию. Участь эта не обошла даже Ван И и Цзи Ланя, хотя последний, к всеобщему удивлению, был ранен меньше всех.
Глядя в небо, он заметил слепящий белый ураган, закручивающийся над девятым пиком, в его глазах вспыхнуло неверие, он хотел было броситься к пещере Бессмертного Тинг, чтобы обратить начавшийся процесс, пока это еще было возможно… однако не успел он сделать и шагу, как все вернулось в норму, а белый вихрь, сжавшись до маленького клубка белых нитей, с быстротой молнии скрылся в полости горы. Было поздно что-то менять.
С губ Цзи Ланя сорвался мрачный смешок, и он горько расхохотался.
— «Что же ты наделала, глупая девчонка… — мысленно сокрушался он, — Ты ведь только что подписала смертный приговор вам обоим!»
— Невозможно передать кому-то судьбу, неважно, насколько древняя у тебя кровь, — словно помешанный, с лихорадочным блеском в глазах зашептал он, — Заменив его судьбу на копию своей, ты вызвала гнев целого мира! Теперь уже не важно, что было причиной этому, ведь процесс уже необратим… боюсь, чем больше времени пройдёт, тем опаснее вам будет существовать! Сам мир будет пытаться уничтожить вас! Единственное решение — полное уничтожение кого-то из вас!
Его глаза полыхнули решимостью и он рванул к девятому пику.
— «Дьяволы рождаются каждую сотню лет, так что одним меньше, одним больше — разница невелика, однако Божественная птица Ху может быть лишь одна за всю историю мира!»
В это время в пещере Бессмертного Тинг Цин Вэньцзи изо всех сил пытался отринуть судьбу, нити которой безжалостно вливались в его собственные, заменяя их собой. Он пытался противиться, но, что понятно, безуспешно. Он не понимал, чем опасна примененная Тинг магия, но чувствовал, что последствия её будут бесконечно трагичными.
Вот только что он мог сделать?
Не прошло и минуты, как его собственная судьба, вспыхнув последней нитью, безвозвратно исчезла где-то в потоке времени. Открыв глаза, он с болью взглянул на Тинг, и хрипло спросил:
— Зачем?..
Однако именно в этот момент гора содрогнулась, а сквозь стену, проделав в ней дыру, в пещеру Бессмертного вошёл человек. Осмотрев все пространство меньше чем за мгновение, он словно ураган метнулся в сторону Цин Вэньцзи, на ходу формируя печати. Но не успел он завершить подготовку техники, как его со всех сторон сковали невидимые нити пространства, и раздался прохладный женский голос:
— Старший брат Цзи, прежде чем набрасываться на этого человека, назови причину подобной жестокости.
И Цзи Лань ответил, сверля взглядом Цин Вэньцзи, словно говорил все это именно ему:
— Примененное тобой заклинание — все равно что просьба к Небесам уничтожить вас обоих несмотря ни на что. И избежать последствий можно только полностью уничтожив одного из вас!
Цин Вэньцзи содрогнулся. Неужто Тинг не знала об этом? В любом случае, какая теперь разница? Очевидно, что умереть суждено именно ему. Неужели такова месть Божественной птицы Ху?..
Однако прежде, чем мысли затянули его в омут бездонной и бескрайней тьмы, прозвучал все такой же прохладный голос
